Re (3): Классические песни — и молитвенные песнопения, слагаемые в народе


[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]


Отправлено Вета 09:12:44 18/07/2000
в ответ на: Re (2): Классические песни, отправлено Lux 22:40:50 17/07/2000
 
> Признаюсь, ничего способного задеть во мне религиозные чувства за пределами церковной музыки и классики я не встречал. Песни иеромонаха Романа я услышал лет десять назад в исполнении, если не ошибаюсь, Бичевской. Мне сделалось чуть ли не дурно от их фальшивости и банальности, но то же самое чувство вызывало и все остальное, исполняемое Бичевской. Как честный человек, я списал все это на погрешности исполнительской интерпретации. Однако, к этим же песням в исполнении автора меня почему-то не потянуло. Я их, пожалуй, слышал только бывая в церковных магазинах. Не было необходимости сконцентрироваться. Сегодня же, по следам этой дискуссии, я познакомился с творчеством этого автора. Стихи слабые до безобразия. Их подробный разбор не следует делать лишь по причине святости тематики, чтобы ненароком не вышло еще хуже. Если кто-то этой стихотворной слабости не видит, то наверное, вполне может извлекать духовную пользу. Я же, грешный, считаю, что если Господь кому даст голос и силу духа, то уж тут держись. Но это не тот случай.
 
 
   Еще раз: песни иеромонаха Романа можно отнести (думаю, не ошибусь) к особому жанру молитвенных песнопений, издревле слагавшихся в народе. Какие особые поэтические достоинства наш эстетический слух, изощренный восприятием поэзии символистов, младосимволистов, футуристов, имажинистов найдет в молитвенных песнопениях Романа Сладкопевца?
 
 
   Кондак 11
 
 
Жена была охвачена пылким желанием
 
и огнем любви, и хотела обнять
 
Того, Кто исполняет все творение, Сам же не ограничен.
 
                    (Это ли не внесение элемента душевности – в евангельский сюжет? На Ваш взгляд, может быть, банальность? признак безвкусицы? На мой, – сердечное постижение высоких, духовных тем).
 
 
Однако, Создатель не упрекнул ее усердия,
 
но повел к вещам Божественным,
 
говоря: "Не касайся Меня. Или мнишь Меня быти только смертным?
 
Я — Бог, не касайся Меня.
 
Жена святая, возведи взгляд твой к вышним
 
и познай вещи небесные.
 
Они ждут Меня; ибо Я восхожу
 
к Моему Отцу, Которого Я не покидал.
 
Я делю с Ним трон как равный во веки, подобно Ему Безначальный, Я,
 
Подающий воскресение падшим.
 
             (КОНДАКИ НА ПАСХУ ПРП. РОМАНА СЛАДКОПЕВЦА)
 
 
   Вряд ли можно предъявлять одни и те же требования к светской (в Вашем уточнении, классической) — и народной культуре. В отличие от нас с Вами, это хорошо понимали эстетические ценители 19-го века. Да не возмущу Вашей души, упомянув имя В.Г.Белинского, открывшего народного поэта А.В.Кольцова. Вот уж где и банальность нашли бы мы с Вами, и бедность рифм (куда уж ему до Маяковского – не принимайте на свой счет это имя, – это в продолжение предыдущего разговора, с Ю.Аммосовым).
 
  
 
   Ты не пой, соловей,
 
   Под моим окном;
 
   Улети в леса
 
   Моей родины!
 
 
   Полюби ты окно
 
   Души-девицы...
 
   Прощебечь нежно ей
 
   Про мою тоску...
 
             (ПЕСНЯ)
 
 
   Кстати сказать, ведь иеромонах Роман заявляет свою преемственность от народных песен. Если помните, у него есть перепев (прошу учесть — это не плагиат, а особый, законно существующий столетия, литературный жанр, подобно кочующим сюжетам и кочующим персонажам, т.п.), так у иеромонаха Романа есть перепев именно на мотивы этого стихотворения Кольцова: «Ты не пой, соловей/ Возле кельи моей...»
 
 
   А что сказать об эстетических достоинствах «Вечернего звона» И.И.Козлова? А, не спросясь у эстетов, его пели, поют и будут петь еще многие поколения:
 
   Вечерний звон, вечерний звон!
 
   Как много дум наводит он
 
   О юных днях в краю родном,
 
   Где я любил, где отчий дом,
 
   И как я с ним навек простясь
 
   Там слушал звон в последний раз!
 
 
   Уже не зреть мне светлых дней
 
   Весны облманчивой моей!
 
   И сколько нет теперь в живых
 
   Тогда веселых, молодых!
 
   И крепок их могильный сон;
 
   Не слушен им вечерний звон.
 
             (цитату обрываю).
 
 
   Преобладают всё грамматические рифмы: рифмуется одна и та же часть речи. Рифма бедна, однообразна. А романс существует и любим многими, если не всеми. Писал себе Козлов, писал себе Кольцов — и не думали о теории стиха и о Шенгели.
 
   Народная культура многим чужда. На взгляд утонченных эстетов, она и банальна, и слаба в отношении формы. — Ан — любима столетиями!
 
 
   Не учитывается еще одно обстоятельство: резкое разграничение жанров песни — и стиха. И вновь, в отличие от нас с Вами (ограниченных цензоров), это отличие хорошо видели великие, истинные классики. Любили они жанр песен, и обращаясь к нему, принимали его законы. Тут Вам и Пушкин, и Лермонтов, и, «не побоюсь этого слова», — Некрасов, и Блок, — кто угодно...
 
 
   Пушкинский «Казак»:
 
 
   Раз полуночной порою,
 
        Сквозь туман и мрак,
 
   Ехал тихо над рекою
 
        Удалой казак.
 
 
   Черна шапка набекрени,
 
        Весь жупан в пыли.
 
   Пистолеты при колене,
 
        Сабля до земли.
 
 
   Верный конь, узды не чуя,
 
        Шагом выступал;
 
   Гриву долгую волнуя,
 
        Углублялся вдаль.
 
 
   Те же бедные рифмы, грамматические. Незатейливая ритмика. А уж сюжет – куда банальнее: казак соблазняет девушку, увозит ее на своем коне – и потом изменяет ей.
 
 
   Лермонтовская «Баллада»:
 
 
   «Не плачь, не плачь! иль сердцем чуешь,
 
   Дитя, ты близкую беду!..
 
   О, полно, рано ты тоскуешь:
 
   Я от тебя не отойду.
 
   Скорее мужа я утрачу.
 
   Дитя, не плачь! и я заплачу!
 
 
   Отец твой стал за честь и Бога
 
   В ряду бойцов против татар,
 
   Кровавый след ему дорога,
 
   Его булат блестит, как жар (…)»
 
 
       Что же? – Опять «бедные рифмы», грамматические к тому ж. Приближенность к разговорной речи, которая – что уж тут поделаешь – только тогда и жива, когда не следит за строгой классической композицией.
 
    Эти классики сознательно отходили от классической традиции, обращаясь к народным жанрам.
 
  
 
   Но и это не все. Существовала столетиями (за церковными стенами, в повседневной жизни людей) традиция молитвенных народных песнопений. Ведь тургеневские «Певцы» или бунинский «Лирник Родион» – не плоды авторских измышлений, а живое свидетельство. И всегда в народной традиции восприятия евангельских тем существовал элемент душевный. Народ приближал евангельские сюжеты, делал их личными. И, через душевное, сердцем согретое, подходил к постижению духовного.
 
   Вспомните песню о девочке сиротке, которую мучила злая мачеха, а защитил Всемилостивый Господь, – исполнявшуюся бунинским лирником Родионом (это ведь плод авторских полтавских впечатлений).
 
 
   Можно индивидуально принимать или не принимать народную культуру, но отрицать ее право на существование, обвинять в банальности и слабости формы – слишком самонадеянно. Жанры народных песен на евангельские сюжеты существовали и существуют, вопреки запретам эстетствующей цензуры, запретителей из среды сторонников чистой, догматической формы.
 
 
   Песни иеромонаха Романа не опошляют евангельских тем, а согревают их сердечным восприятием, продолжая этим многовековую традицию народных молитвенных песнопений. А мы с Вами просто поставили границы своему восприятию, отказываемся есть ржаной хлебушек народной песенной традиции, приучив вкус к деликатесам  светской культуры.
 
 
 
   С уважением!
 
   Алла (Вета)
 
  
 


Ответы и комментарии:


[Православная беседа] [Начало] [Написать ответ]