Игнатий (Брянчанинов), свт. - О чудесах и знамениях

Введение

Святое Евангелие поведало нам, что фарисеи, не удовлетворяясь теми чудесами, которые совершал Господь, требовали от Него особенного чуда: "знамения с небесе" (Мк. 8, II). Требование такого знамения, сообразно с каким-то странным понятием о знамениях и чудесах, повторялось не раз, как и Господь засвидетельствовал: "род сей знамения ищет" (Мк. 8, 12). В требовании фарисеев принимали участие саддукеи, столько отличавшиеся верованием своим от фарисеев (Мф. 16, 1). Желание "знамения с небесе" выражалось иногда и народом. Так, после чудесного умножения пяти хлебов и насыщения ими многолюдного собрания, в котором было пять тысяч мужей, за исключением жен и детей, очевидцы этого чуда, участники этой трапезы, говорили Господу: "Кое убо Ты твориши знамение, да видим и веру имем Тебе? Что делаеши? Отцы наши ядоша манну в пустыни, якоже есть писано: хлеб с небесе даде им ясти" (Ин. 6, 30—31). Для них показалось недостаточным дивное размножение хлебов в руках Спасителя: оно совершилось с тишиною, со святым смирением, которым были проникнуты все действия Богочеловека, а им нужно было зрелище, им нужен был эффект. Им нужно было, чтоб небо покрылось густыми облаками, чтоб возгремел гром и засверкала молния, чтоб хлебы попадали из воздуха. Такой же характер имело требование чуда от Богочеловека иудейскими архиереями и народными начальниками, когда Богочеловек благоволил быть вознесенным на крест. "Архиерее ругающеся с книжники и старцы и фарисеи, глаголаху: иныя спасе, Себе ли не может спасти? Аще Царь Израилев есть, да снидет ныне с креста, и веруем в Него" (Мф. 27, 41—42). Они признают чудеса, совершенные Господом, чудесами, и вместе насмехаются над ними; насмехаясь, отвергают их; отвергая чудеса, дарованные милосердием Божиим, требуют чуда по своему сочинению и усмотрению, чуда, которым, если б оно совершилось, уничтожилась бы цель пришествия на землю Богочеловека, не последовало бы искупления человеков. Между желавшими видеть от Господа чудо, которым намеревалось потешиться легкомыслие, любопытство, безрассудство, является и Ирод (Лк. 23, 8). Этому нужно было знамение для приятного препровождения времени; не получив желаемого, он осыпал Господа насмешками, тем и доставил себе минуту развлечения. Что значит — общее требование чудес от Богочеловека, высказанное людьми столько разнообразного направления, требование, соединенное с пренебрежением поразительных чудес, соделанных Богочеловеком? Такое требование — выражение понятий плотского мудрования о чудесах. Что такое плотское мудрование? Это — образ мыслей о Боге и о всем духовном, заимствованный человеком из его состояния падения, а не из Слова Божия. Свойство вражды Богу и противления Богу, которым заражено и преисполнено плотское мудрование, с особенною ясностию высказывается в требовании от Богочеловека чудес по понятию лжеименного разума, при невнимании к чудесам, при отвержении и осуждении чудес, которые совершал Богочеловек по неизреченной Своей благости. Совершал Он их, будучи "Божия сила и Божия премудрость" (1 Кор. 1,24).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Тяжким грехом было требование чуда от Богочеловека, требование, сделанное на основании и из начал плотского мудрования. Богочеловек, услышав это дерзкое, богохульное требование, "воздохнув Духом Своим, глаголя: что род сей знамения ищет? Аминь глаголю вам, аще дастся роду сему знамение. И оставль их, отъиде" (Мк. 8, 12-13).

Радость бывает на небе об одном грешнике кающемся: так, напротив того, опечаливает небожителей падение человека в грех и отвержение грешником покаяния. В благодатном созерцании бесконечной благости Божией к человечеству, в созерцании благоволения Божия, чтоб все человеки спаслись, великий Макарий решился сказать, что Самого всесвятого, бесстрастного Бога объемлет свойственный Богу плач о погибели человеков (Беседа 30, Гл. 7). Не чужд Духу Божию превысший понятия нашего плач, и Дух Божий, вселившись в человека, "ходатайствует о нас, воздыхании неизглаголанными" (Рим. 8, 26). Такое воздыхание возбуждено было в Сыне Божием требованием чуда, требованием гордым и безумным. Он, "воздохнув Духом Своим, глаголя: что род сей знамения ищет?" Вопрос этот был ответом Бога на враждебное Богу требование знамения. Какой слышен глубокий плач, плач Божий в этом ответе! В нем слышно как бы выражение недоумения, произведенного нелепостию и дерзостию прошения! В нем видна утрата надежды на спасение людей, произнесших прошение, противное Духу Подающего спасение. Запечатленных плотским мудрованием, упорно пребывающих в нем, недугующих неисцельно Господь оставляет, предает их самим себе, предает погибели, принятой произвольно, удерживаемой произвольно. "И оставль их, отъиде". Точно: "мудрование бо плотское смерть есть" (Рим. 8, 6). Свойственно мертвым не чувствовать своего умерщвления; свойственно плотскому мудрованию не понимать и не ощущать погибели человеческой. По причине несознания своей погибели, оно не сознает нужды в оживлении и на основании ложного сознания жизни, отвергло и отвергает истинную жизнь — Бога.

Может ли иметь особенную достоверность "знамение с небесе"? Требовавшие такого знамения, конечно, требовали его, приписывая ему эту достоверность. Можно ли заключать, что знамение с неба есть непременное знамение от Бога? Из Божественного Писания видно противное. Самое выражение "знамение с небесе" очень неопределенно: тогда относили, да и ныне большинство человеков, незнакомых с науками, относят к небу то, что совершается в воздухе и в пространстве над воздухом. Так, солнце, луна, звезды признаются находящимися на небе, между тем, как они плавают в пространстве; дождь, гром, молния называются явлениями небесными, между тем как эти явления совершаются в воздухе, в земной атмосфере, принадлежат положительно земле. Священное Писание повествует, что по действу диавола, "огнь спаде с небесе, и пожже овцы и пастыри" праведного Иова (Иов. 1, 16). Очевидно, этот огнь образовался в воздухе, как образуется в нем молния. Симон волхв удивлял чудесами слепотствующий народ, который признавал действующую в нем силу сатаны великою силою Божиею (Деян. 8, 10). Особливо привел Симон в удивление идолопоклонников римлян, когда в многочисленном собрании их, объявив себя богом и свое намерение вознестись на небо, внезапно стал подниматься в воздухе; повествует об этом блаженный Симеон Метафраст, заимствуя поведание из древнейших христианских писателей. Пинетти, живший в конце XVIII — начале XIX вв., совершал подобные чудеса. Совершали и совершают их и другие. Страшное бедствие - отсутствие в человеке истинного Богопознания: он принимает дела диавола за дела Божии.

Пред вторым пришествием Христовым, когда христианство, духовное знание и рассуждение оскудеют до крайности между человеками, — "востанут бо лжехристи и лжепророцы, и дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, аще возможно, и избранныя" (Мф. 24, 24). В особенности сам антихрист будет обильно расточать чудеса, поражать и удовлетворять ими плотское мудрование и невежество: он даст им "знамение с небесе", которого они ищут и жаждут. Его пришествие, — говорит св. апостол Павел, — совершится "по действу сатанину во всякой силе и знамениих и чудесех ложных, и во всякой льсти неправды, в погибающих: зане любве истины не прияша, во еже спастися им" (2 Сол. 2, 6—10). Неведение и плотское мудрование, увидев эти чудеса, нисколько не остановятся для размышления: немедленно примут их по сродству духа своего с духом их, по слепоте своей, признают и исповедуют действие сатаны величайшим проявлением силы Божией. Антихрист будет принят очень поспешно, необдуманно. Не сообразят человеки, что чудеса его не имеют никакой благой, разумной цели, никакого определенного значения, что они чужды истины, преисполнены лжи, что они — чудовищное, всезлобное, лишенное смысла актерство, усиливающееся удивить, привести в недоумение и самозабвение, обольстить, обмануть, увлечь обаянием роскошного, пустого, глупого эффекта.

Не странно, что чудеса антихриста будут приняты беспрекословно и с восторгом отступниками от христианства, врагами истины, врагами Бога: они приготовили себя к открытому деятельному принятию посланника и орудия сатаны, его учения, всех действий его, благовременно вступив в общение с сатаною в духе. Достойно глубокого внимания и плача то, что чудеса и деяния антихриста приведут в затруднение самих избранников Божиих. Причина сильного влияния антихриста на человеков будет заключаться в его адском коварстве и лицемерстве, которыми искусно прикроется ужаснейшее зло в его необузданной и бесстыдной дерзости, в обильнейшем содействии ему падших духов, наконец, в способности к творению чудес, хотя и ложных, но поразительных. Воображение человеческое бессильно для представления себе злодея, каким будет антихрист; несвойственно сердцу человеческому, даже испорченному, поверить, чтоб зло могло достичь той степени, какой оно достигнет в антихристе. Он вострубит о себе, как трубили о себе предтечи и иконы его, назовет себя проповедником и восстановителем истинного богопознания; непонимающие христианства увидят в нем представителя и поборника истинной религии, присоединятся к нему. Вострубит он, назовет себя обетованным Мессиею: воскликнут в сретение его питомцы плотского мудрования; увидев славу его, могущество, гениальные способности, обширнейшее развитие по стихиям мира, провозгласят его богом, соделаются его споспешниками (Преп. Ефрем Сирский, слово 16, ч. 2). Явит себя антихрист кротким, милостивым, исполненным любви, исполненным всякой добродетели; признают его таким и покорятся ему по причине возвышеннейшей его добродетели те, которые признают правдою падшую человеческую правду, и не отреклись от нее для правды Евангелия (Преп. Макарий Вел. Беседа 31, гл. 4). Предложит антихрист человечеству устроение высшего земного благосостояния и благоденствия, предложит почести, богатство, великолепие, плотские удобства и наслаждения; искатели земного примут антихриста, нарекут его своим владыкою. Откроет антихрист пред человечеством подобное ухищренным представлениям театра позорище поразительных чудес, необъяснимых современной наукой; он наведет страх грозою и дивом чудес своих, удовлетворит ими безрассудному любопытству и грубому невежеству, удовлетворит тщеславию и гордости человеческой, удовлетворит плотскому мудрованию, удовлетворит суеверию, приведет в недоумение человеческую ученость; все человеки, руководствующиеся светом падшего естества своего, отчуждившиеся от руководства светом Божиим, увлекутся в повиновение обольстителю (Апок. 13,8).

Знамения антихриста преимущественно будут являться в воздушном слое: в этом слое преимущественно господствует сатана (Ефес. 2, 2; 6, 12). Знамения будут действовать наиболее на чувство зрения, очаровывая и обманывая его. Святый Иоанн Богослов, созерцая в откровении события мира, долженствующие предшествовать кончине его, говорит, что антихрист совершит дела великие, "да и огнь сотворит сходити с небесе на землю пред человеки" (Апок. 13, 13). На это знамение указывается Писанием как на высшее из знамений антихриста, и место этого знамения — воздух: будет оно великолепным и страшным зрелищем. Знамения антихриста дополнят действия его ухищренного поведения: уловят в последование ему большинство человеков. Противники антихриста сочтутся возмутителями, врагами общественного блага и порядка, подвергнутся пыткам и казням. Лукавые духи, разосланные по вселенной, будут возбуждать в человеках общее возвышеннейшее мнение о антихристе, общий восторг, непреодолимое влечение к нему. Многими чертами изобразило Писание тяжесть последнего гонения на христианство и жестокость гонителя. Чертою решительною и определенною служит название, которое дается Писанием этому ужасному человеку: он назван "зверем" (Апок. 13, 1), тогда как падший ангел назван "змеем" (Быт. 3, 1; Апок. 12, 3). Оба наименования изображают с верностию характер обоих врагов Божиих. Один действует более тайно, другой — более явно; но зверю, который имеет сходство со всеми зверями (Апок. 13, 2), соединяя в себе их разнообразную лютость, "даде ему змий силу свою, и престол свой, и область великую" (Апок. 13, 2). Испытание для святых Божиих настанет страшное: лукавство, лицемерство, чудеса гонителя будут усиливаться обмануть и обольстить их; утонченные, придуманные и прикрытые коварной изобретательностию преследования и стеснения, неограниченная власть мучителя поставят их в самое затруднительное положение; малое число их будет казаться ничтожным пред всем человечеством и мнению их будет предавать особенную немощь; общее презрение, ненависть, клевета, притеснения, насильственная смерть соделается их жребием. Лишь при особенном содействии Божественной благодати, под руководством ее, избранные Божии возмогут противостать врагу Божию, исповедать пред ним и пред человеками Господа Иисуса.

Прямое следствие сказанного заключается в том, что фарисеи и саддукеи, требуя у Господа "знамения с небесе", требовали чуда в характере чудес антихриста. Тем, что они требовали именно такого чуда, объясняется поведение Господа в отношении к их требованию. Однажды, при таком требовании, Богочеловек выразил глубокое огорчение, отказал в требовании более нежели с решительностью, не захотел уже пребывать с позволившими себе требование, удалился от них. В другой раз Он дал им следующий грозный ответ: "род лукав и прелюбодейный знамения' ищет: и знамения не дастся ему, токмо знамение Ионы пророка" (Мф. 16, 4; 12, 38—42). Родом названы все требовавшие знамения по сродству между собою в духе; названы родом прелюбодейным, потому что вступили в общение с сатаною духом своим, расторгнув общение с Богом; названы родом лукавым, потому что, сознавая чудеса Богочеловека, они притворялись несознающими их, уничижая и хуля чудеса Божии, они просили чуда соответственно своему несчастному настроению, своему духу. Прошение "знамения с небесе" было не столько прошением чуда, сколько насмешкою над чудесами Богочеловека и выражением невежественного, превратного понятия о чудесах. Знамением Ионы пророка, по объяснению Самого Спасителя, (Мф. 12, 40) означались знамения, сопровождавшие смерть и воскресение Его. Тогда дано было Божие "знамение с небесе"! Тогда солнце, увидев распятым Господа, померкло в самый полдень; наступила повсеместная глубокая тьма, продолжавшаяся три часа; завеса храма Иерусалимского расторглась сама собою на двое, с верхнего края до нижнего; произошло землетрясение: расселись камни, отверзлись гробы; многие святые воскресли и явились многим в святом городе (Лк. 23, 45; Мф. 27, 45, 51—53). При самом воскресении Господа снова последовало землетрясение; светоносный Ангел сошел с неба ко гробу Господа, как свидетель воскресения, поразил ужасом стражей, приставленных ко гробу искателями "знамения с небесе". Стража возвестила о совершившемся воскресении Господа иудейскому синедриону. Он, получив "знамение с небесе", выразил к нему пренебрежение и ненависть, какие выражал ко всем предшествующим чудесам Богочеловека, подкупил стражей, вместе с ними озаботился покрыть мраком лжи Божие чудо (Мф. 28,2—4, 11—15).

Обратимся теперь к рассмотрению чудес, совершенных Господом нашим Иисусом Христом. Они — дар Божий человечеству. Дар дан был не по долгу: дан единственно по благоволению и милосердию. Человеки обязаны были вести себя относительно к дару и к Подателю дара с величайшим благоговением и благоразумием, потому что Податель дара объявлял Себя Богом, принявшим человечество для спасения человеков, а дар свидетельством Своим. Дар имел неоспоримое достоинство. Но как принятие спасения предоставлено свободному произведению человеков, то представлено было человекам рассматривать чудеса Христовы, обсуживать достоверность и качество их, заключать по ним о Совершителе их, чтоб признание и принятие Искупителя было следствием свободного, положительного убеждения, а не поспешного, легкомысленного, как бы насильственного увлечения. Чудеса Христовы имели полную определенность. Можно относительно всех их сказать то, что сказал Господь апостолу Фоме: "Принеси перст твой семо, и виждь руце Мои: и принеси руку твою, и вложи в ребра Моя, и не буди неверен, но верен" (Ин. 20, 27). Чудеса Христовы были осязательны; они были ясны для самых простейших людей; ничего в них не было загадочного; всякий мог удобно рассмотреть их; для сомнения и недоумения, чудо ли это, или только представление чуда, не было места. Мертвые воскресали, неисцелимые средствами человеческими недуги исцелялись, прокаженные очищались, слепорожденные презирали, немые начинали говорить; умножалась пища мгновенно для нуждавшихся в ней; волны моря и ветры утихали по одному повелительному слову, и избавлялись от смерти те, которым буря угрожала смертию; мрежи рыбарей, тщетно трудившихся в ловитве долгое время, внезапно наполнялись рыбами, послушными безмолвному голосу Господа своего. Чудеса Богочеловека имели множество свидетелей, из которых большая часть были или враждебны Ему, или невнимательны, или искали от Него одного телесного вспоможения. Чудеса были неопровержимы. Самые злейшие враги Господа не отвергали их, старались только уничижить их богохульными претолкованием и всеми средствами, которые внушались им лукавством и злобою. В чудесах Господа не было никакой суетности, никакого эффекта; ни одного чуда не сделано на показ человекам; все чудеса прикрывались покровом Божественного смирения. Они составляют собою цепь благодеяний страждущему человечеству. Вместе с тем они выразили со всею удовлетворительностию власть Творца над вещественною тварию и над сотворенными духами, выразили и доказали достоинство Бога, принявшего на Себя человечество, явившегося человеком между человеками.

Одно из чудес Господа, имея таинственное значение, не сопровождалось никаким видимым благодеянием кому-либо из человеков, знаменуя благодеяние, готовое излиться на все человечество. Чудом было умерщвление бесплодной, богатой одними листьями смоковницы. Это древо упоминается Писанием между древами райскими при сказании о грехопадении праотцев (Быт. 3, 7). Оно послужило им листьями своими для прикрытия наготы, которой праотцы не примечали до впадения в грех, которую открыл им грех. Может быть, плод смоковницы райской был плодом воспрещенным. Господь не обрел на смоковнице плода: Он искал его на ней безвременно, Он попустил плоти Своей безвременное желание пищи, чем изображается неправильность пожелания праотцев, которое, как и все немощи человеков, Господь понес на Себе и уничтожил Собою. Не обретши плода, Господь отверг и листья, уничтожил самое существование древа: другое древо, древо крестное уже приготовлялось в орудие спасения человеков. Древо, орудие погибели человеков, умерщвляется повелением Спасителя человеков. Таинственное чудо совершено в присутствии одних наперсников таинственного учения, святых Апостолов. Оно совершено пред самым вступлением Богочеловека в подвиг искупительных страданий за человечество, пред восшествием на крест.

Чудеса Господа имели святой смысл, святую цель. Хотя они и сами по себе были великими благодеяниями, но в видах божественного смирения служили только свидетельством и доказательством благодеяния несравненно высшего. Господь, приняв человечество, принес человекам вечный, духовный бесценный дар: спасение, исцеление от греха, воскресение из вечной смерти. Слово Господа и образ жизни являли этот дар со всею удовлетворительностию: по жизни Господь был безгрешен, всесвят; слово Его было преисполнено силы. Но человеки ниспали глубоко во мрак и мглу плотного мудрования; сердца и умы их ослепли. Оказалось нужным особенное снисхождение к болезненному состоянию человеков; оказалось нужным дать самое ясное свидетельство для телесных чувств их; оказалось нужным посредством телесных чувств сообщить жизненные познания уму и сердцу, которые умерли свойственной им смертию, смертию вечною. В помощь слову Божию даны Божии чудеса. Чтоб человеки поняли и приняли духовный дар, усматриваемый одними душевными очами, Господь присоединил к духовному, вечному дару подобный ему дар, дар временный, телесный: исцеление телесных болезней человеческих. Грех служит причиною всех недугов в человеке, и душевных и телесных, служит причиною временной и вечной смерти. Господь, явив Свою власть над последствиями греха в телах человеческих, явил этим власть Свою над грехом вообще. Плотское мудрование не видит ни душевных недугов, ни вечной смерти: но недуги телесные и смерть тела оно видит, оно признает их, они очень действуют на него, озабочивают его. Господь, исцеляя единым словом, единым повелением всех больных, воскрешая мертвых, повелевая нечистым духам, явил власть Свою, явил власть Бога над человеком, над грехом, над падшими духами, явил очевидно для телесных чувств, для самого плотского мудрования. Оно, видя и осязая эту власть, могло и должно было по логичной последовательности признать власть Господа над грехом не только в отношении греха к телу, но и в отношении греха к душе, признать власть Господа над самою душою, тем более, что в некоторых чудесах Господа, как например в воскресении мертвых, явилась неограниченная Божеская власть Его и над телом и над душою. Оживлялось тело; призывалась в него душа, уже отшедшая в мир духов из этого мира, соединялась с телом, С которым она уже разлучилась навсегда. Человеку даны были знамения в нем самом, не где либо вне; человеку даны были доказательства спасения его в нем самом, не вдали от него. Свидетельство вечного спасения души и тела давалось чрез временное спасение тела от телесных недугов и телесной смерти. При правильном и благочестивом воззрении на чудеса Господа, они оказываются преисполненными Божественного разума: требование "знамения с небесе" оказывается, каким оно и было, лишенным смысла. Редки случаи, когда власть Господа проявлялась вне человека над предметами вещественной природы, но эти случаи были. Они составляют собою свидетельство, что власть Господа над всею природою есть власть неограниченная, власть Бога. Чудеса эти служат пополнением к тем чудесам, которые благотворили человечеству в самом составе человеческом, для того, чтобы определение значения, которое долженствовали дать человеки явившемуся Искупителю человеков, было самым точным. Как целию пришествия на землю Господа было спасение человеков: то и попечения Господа сосредоточены были на человеке, на изящнейшем создании Господа, на Его образе, на Его словесном храме. Страна изгнания и страдальческого странствия нашего — земля, вся вещественная тварь, несмотря на свою громадность, оставлена Им без внимания. Если и совершены некоторые чудеса посреди вещества, то совершены для удовлетворения потребности человека.

Таково значение и назначение чудес, соделанных Господом и Его Апостолами. Возвестил это Господь; возвестили это Апостолы. Однажды в тот дом, в котором находился Господь, собралось множество народа. Дом был наполнен, и у дверей теснилась толпа; пройти в дом было уже невозможно. В это время принесли расслабленного, который не сходил с одра. Принесшие, видя многолюдство и тесноту, внесли больного на кровлю; сделав отверстие в потолке, спустили на одре пред Господа. Увидев деяние веры, милосердный Господь сказал расслабленному: "чадо, отпущаются тебе греси твои". Тут сидели некоторые из книжников. Им, как знающим закон по букве и как зараженным завистию и ненавистию к Богочеловеку, тотчас пришла мысль, что произнесена хула. "Кто может, — помышляли они, — оставлять грехи, токмо един Бог". Сердцеведец Господь, узрев помышления их, сказал им: "Что сия помышляете в сердцах ваших? что есть удобее (что легче по вашему понятию) рещи расслабленному: отпущаются тебе греси, или рещи: возстани, и возми одр твой и ходи?" Сказать бездоказательно "отпущаются тебе греси" может и лицемер и обманщик. "Но да увесте, яко власть имать Сын человеческий на земли отпущати грехи, (глагола расслабленному), Тебе глаголю: востани и возми одр твой, и иди в дом твой". Расслабленный мгновенно исцелел и окреп; взял одр и вышел пред всеми (Мк. 2, 2—12). Чудо исполнено Божественной мудрости и благости. Во-первых, Господь подает страждущему существенный духовный дар, невидимый чувственными очами: отпущение грехов. Подаяние дара возбудило в ученых иудейских невольное исповедание, что такой дар может быть подан одним Богом. Господь ответом на сердечное помышление их дает им новое о себе доказательство, что Он — Бог. Наконец, духовный дар и духовное доказательство запечатлевается даром и доказательством вещественным: мгновенным и полным исцелением больного.

Святый евангелист Марк, оканчивая свое Евангелие, говорит, что Апостолы по вознесении Господа, "проповедаша всюду, Господу поспешствующу, и слово утверждающу последствующими знаменми" (Мк. 16, 20). Эту же мысль выразили и все Апостолы в молитве, с которой они прибегли к Богу после угроз Синедриона, воспрещавшего учить и действовать о имени Иисуса: "даждь рабом Твоим, — говорили они, — со всяким дерзновением глаголати слово Твое, внегда руку Твою прострети Ти во исцеления, и знамением и чудесем бывати именем святым отрока Твоего Иисуса" (Деян. 4, 29—30). Знамения Божии даны были в содействие слову Божию. Знамения свидетельствовали о силе и значении слова. Существенный деятель — слово. Не нужны там знамения, где приемлется слово, по причине понятого достоинства, принадлежащего слову. Знамения — снисхождение к немощи человеческой.

Иначе действует слово, и иначе знамения. Слово действует непосредственно на ум и сердце; знамения действуют на ум и сердце посредством телесных чувств. Последствия подействовавшего слова сильнее, определеннее, нежели последствия от действия знамения. Когда действуют вместе и слово и знамения, тогда действие знамения остается как бы непримечательным, по причине обильного действия от слова. Это с ясностию усматривается из поведаний Евангелия. На Никодима подействовали знамения, и он признал в Господе лишь учителя, посланного от Бога (Ин. 3, 2). На апостола Петра подействовало слово, и он исповедал Господа Христом, Сыном Божиим. "Глаголы живота вечнаго имаши. И мы веровахом, и познахом, яко Ты еси Христос, Сын Бога Живаго" (Ин. 6, 68—69). Святый Петр был очевидцем многих чудес Господа: умножение пяти хлебов и насыщение ими многочисленного собрания людей только что совершилось; но при исповедании своем Апостол умалчивает о чудесах, говорит единственно о силе и действии слова. То же последовало и с двумя учениками, которые беседовали с Господом, не узнавая Его, на пути в Еммаус, и узнали по пришествии в это селение уже в доме при преломлении хлеба. Едва они узнали Его, как Господь сделался невидим. Они не сказали ничего о поразительном чуде, они обратили все внимание на действие слова. "Не сердце ли наше горя бе в нас, егда глаголаше нама на пути, и егда сказоваше нама Писания" (Лк. 24, 32). Богочеловек ублажил невидевших значений и веровавших. Он выражал соболезнование к тем, которые, не удовлетворяясь словом, нуждались в чудесах. "Аще знамений и чудес не видите, не имате веровати", — сказал Он капернаумскому вельможе (Ин. 4, 48). Точно! Достойны сожаления оставляющие слово, ищущие убеждения от чудес. Этою потребностию обнаруживается особенно преобладание плотского мудрования, грубое невежество, жительство, принесенное в жертву тлению и греху, отсутствие упражнения в изучении закона Божия и в Боголюбезных добродетелях, неспособность души сочувствовать Святому Духу, ощутить присутствие и действие Его в слове. Знамения были наиболее предназначены для убеждения и приведения к вере людей чувственных, занятых попечениями мира.

Погружение в житейские заботы, постоянно пригвожденные душею к земле и делам ее малоспособны оценить достоинство слова: милосердое Слово привлекало их к спасению, даруемому словом, посредством видимых знамений, которые, составляя собою вещественное убеждение, действовавшее через чувства, приводили немощную душу к всемогущему, спасительному Слову. Уверовавшие по причине знамений составляли низший разряд верующих во Христа. Когда им предложено было духовное, возвышеннейшее, всесвятое учение, тогда многие из них истолковали его по своим понятиям (Ин. 6, 60), не захотели испросить объяснения Божию слову у Бога, осудили слово, которое было "Дух и жизнь", обличили этим свою поверхностную веру, свой поверхностный залог сердечный, и "мнози от ученик Его (видевших многие знамения) идоша вспять, и ктому не хождаху с Ним" (Ин. 6, 66). Ни слово, ни знамения Богочеловека не подействовали благотворно на иудейских первосвященников, книжников, фарисеев и саддукеев, хотя, за исключением последних, они и знали отчетливо закон Божий по букве. Они не только были чужды Бога, враждебны Богу по причине греховной заразы, общей всему человечеству, но сделались такими, утвердили и запечатлели себя в таком расположении по причине собственного произволения, по причине самомнения, по причине желания проводить ту жизнь и преуспевать в той жизни, которая воспрещалась Евангелием. Они не могли слышать говорившего им Сына Божия: они не выслушивали, как должно, слов Его, не внимали Ему; только улавливали те слова, которые представлялись им удобными к претолкованию и к обвинению ими Господа. Так обыкновенно настраивается ненависть к словам ненавидимого. "Почто беседы Моея не разумеете?" — говорил Спаситель врагам Своим, отвергавшим упорно и с ожесточением предлагаемое им спасение. Почему вы не уразумеваете Моего учения? Почему не принимаете Моего целительного слова? Потому что "не можете слышати словесе Моего" (Ин. 8, 43): оно невыносимо для вас. Будучи чадами лжи и деятелями в ее направлении, "зане истину глаголю, не веруете Мне. Иже есть от Бога, глаголов Божиих послушает: сего ради вы не послушаете, яко от Бога несте. Аще не творю дела Отца Моего, не имите Ми веры: аще ли творю, аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте: да разумеете и веруете, яко во Мне Отец, и Аз в Нем" (Ин. 8, 45; 8, 47; 10, 37-38).

Тщетны были слова, которые, как Божия истина, сами в себе заключали полное удостоверение (Ип. 8, 14); тщетны были чудеса, которые также заключали в себе полное удостоверение, которые были так осязательны и очевидны, что враги Богочеловека, при всем желании и усилии отвергнуть их, не могли не признавать их (Ин. 9, 24). Средство, которое действовало на людей, не знавших закона Божия или очень мало знакомых с ним, проводивших жизнь в земных занятиях и суетах, но не отвергавших закона Божия по произволению, это средство не оказывало никакого действия на знавших подробно закон Божий по букве, отвергавших его жизнию и произволением (Ин. 5, 46-47; 7, 19). Все, что можно было сделать для спасения человеков, сделано неизреченным милосердием Божиим. "Аще не бых пришел и глаголал им, греха не быша имели: ныне же вины (извинения) не имут о гресе своем.[...] Аще дел не бых сотворил в них, ихже ин никтоже сотвори, греха не быша имели: ныне же и видеша, и возненавидеша Мене и Отца Моего" (Ин. 15, 22—24). Христианство преподано с такою определенностию, что нет оправдания для тех, которые не знают его. Причина незнания — одно произволение. Как солнце светит с неба, так светит христианство. Закрывающий произвольно глаза, да приписывает свое неведение и невидение собственному произволению, а не отсутствию света. Причина отвержения Богочеловека человеками заключается в человеках, как в них же заключается и причина принятия антихриста. "Аз приидох во имя Отца Моего и не приемлете Мене: аще ин приидет во имя свое, того приемлете" (Ин. 5, 43). Они названы вместе и отвергающими Христа и принимающими антихриста, хотя о антихристе упоминается, как имеющем придти. Отвергая Христа по настроению своего духа; они вместе с тем принимали антихриста по тому же настроению духа: они сопричислились к принявшим антихриста, хотя и окончили поприще земного странствия за многие столетия до пришествия его. Они совершили величайшее дело его: богоубийство. Для времени явления его, для него самого не оставлено подобного злодеяния. Как дух их находился во враждебном отношении ко Христу, так находился он в состоянии общения с антихристом, отделяясь от него огромным пространством времени, достигающим ныне конца второму тысячелетию. "И всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша,от Бога несть: и сей есть антихристов, егоже слышасте, яко грядет, и ныне в мире есть уже" (по духу) (1 Ин. 4, 3).

Водящиеся духом антихриста отвергают Христа, приняли антихриста духом своим, вступили в общение с ним, подчинились и поклонились ему в духе, признав его своим богом. "И сего ради послет (т.е. попустит) им Бог действо лести, во еже веровати им лжи: Да суд приимут вси не веровавшии истине, но благоволившии в неправде" (2 Солун. 2, 11—12). В попущении Своем Бог правосуден. Попущение будет удовлетворением, вместе обличением и судом для человеческого духа. Придет антихрист в свое, предопределенное ему время. Пришествие его предварится общим отступлением в большинстве человеков от христианской веры. Отступлением от Христа человечество приготовится к принятию антихриста, примет его в духе своем. В самом настроении человеческого духа возникнет требование приглашения антихриста, сочувствие ему, как в состоянии сильного недуга возникает жажда к убийственному напитку. Произносится приглашение! Раздается призывный голос в обществе человеческом, выражающем настоятельную потребность в гении из гениев, который бы возвел вещественное развитие и преуспеяние на высшую степень, водворил на земле то благоденствие, при котором рай и небо делаются для человека излишними. Антихрист будет логичным, справедливым, естественным последствием общего нравственного и духовного направления человеков.

Чудеса вочеловечившегося Бога составляли собою величайшие вещественные благодеяния, какие только может представить себе человечество. Какое благодеяние может быть более возвращения жизни умершему? Какое благодеяние может быть драгоценнее исцеления неисцелимой болезни, отнимавшей жизнь при жизни, соделывавшей жизнь более похожею на продолжительную смерть, нежели на жизнь? Однако несмотря на благотворность, святость, духовное значение чудес Христовых, — эти чудеса были только дарами временными. В точном смысле это были знамения. Знамениями были они даруемого словом вечного спасения. Воскрешенные Богочеловеком опять умерли в свое время: им даровано только продолжение земной жизни, а не возвращена эта жизнь навсегда. Исцеленные Богочеловеком снова заболели, и также умерли: здравие возвращено им было только на срок, а не навсегда. Излиты временные и вещественные благодеяния в знамение благодеяний вечных и духовных. Видимые дары были раздаваемы человекам, порабощенным чувственности, чтоб они уверовали в существование даров невидимых, и приняли их. Знамения извлекали из пропасти неведения и чувственности, приводили к вере: вера сообщала познания о благах вечных и внушала желание приобрести их. При споспешестве дивных знамений Апостолы быстро распространили христианство по вселенной: знамения были ясным и сильным доказательством христианства и для образованных народов, и для народов, погруженных в невежество и варварство. Когда же насаждена была повсеместно вера, насаждено было слово: тогда отъяты знамения, как окончившие свое служение. Они престали действовать в обширном размере и повсюду: совершали их редко избранные святые Божии. Иоанн Златоуст, Св. Отец и писатель IV и V веков, говорит, что в его время уже престало действовать дарование знамений, хотя еще были по местам, особливо между иноками, мужи знаменосные. С течением времени знаменосные мужи постоянно умалялись. О последних временах святые Отцы предсказали, что тогда знаменосных мужей не будет. "Отчего, говорят некоторые, ныне нет знамений? Ответ мой на это выслушайте с особенным вниманием, потому что предложенный мне здесь вопрос я слышу от многих и часто и всегда. Почему тогда все принимавшие крещение, начинали говорить на иностранных языках, а ныне этого не бывает? Почему ныне отнята и взята у человеков благодать чудес? Совершает это Бог, не подвергая нас бесчестию, но даже предоставляя нам большую честь. Каким же образом? Я объясню.

Люди тех времен были скудоумнее, как только что отвлеченные от идолов; ум у них был дебелый и тупой, они были погружены в вещественное, и преданы ему, не могли представить себе существование даров невещественных, не знали значение духовной благодати, что все приемлется одною верою: по этой причине были знамения. Из даров духовных одни невидимы, и приемлются лишь верою, другие же соединены с некоторым знамением, подверженным чувствам, для возбуждения веры в неверующих. Например: прощение грехов — дар духовный и невидимый: мы не видим телесными очами нашими, каким образом очищаются наши грехи. Очищается душа, но душа невидима для очей тела. Итак, очищение грехов есть духовный дар, не могущий быть открытым для очей тела; способность же говорить на иностранных языках, хотя и принадлежит к действиям Духа, но вместе служит и знамением, подверженным чувствам, почему легко может быть усмотрено неверующими: невидимое действие, совершаемое внутри души, делается явным и показывается посредством наружного языка, который слышим. По этой также причине говорит Павел: Комуждо же дается явление Духа на пользу. Итак, я в знамениях не нуждаюсь. Почему это? Потому что научился веровать благодати Божией и без знамений. Неверующий нуждается в доказательстве; но я, верующий, нисколько не нуждаюсь в доказательстве, ни в знамении; хотя не говорю на иностранных языках, но знаю, что я очищен от греха. Прежние не верили, доколе не получали значения. Знамения давались им, как доказательство веры, которую они принимали. Итак, давались знамения не верующим, но неверующим, чтоб они соделывались верующими; так говорит и Павел: "знамения суть не верующим, но неверным" (Св. Нифонт, 4-ый ответ брату).

Если б знамения были необходимо нужны, они пребыли бы. Пребыло слово, водворению которого содействовали знамения. Оно распространилось, воцарилось, объяло вселенную. Оно объяснено со всею удовлетворительностию Отцами Церкви: доступ к нему и усвоение его соделались особенно удобными. Оно существенно нужно, оно необходимо, оно совершает спасение человеков, оно преподает вечные блага, оно доставляет Царство Небесное, в нем сокровенны духовные возвышеннейшие знамения Божии. "Глагол же Господень пребывает во веки. Се же есть глагол, благовествованный в вас" (1 Петр. 1, 25). В слове — жизнь, и Оно — жизнь (Ин. 1, 4). Оно умерших человеков рождает в жизнь вечную, подавая им из себя свою всесвятую жизнь: слышатели и деятели слова бывают "порождени не от семени истленна, но неистленна, Словом живаго Бога и пребывающа во веки" (1 Петр. 1, 23). Чтоб познать значение слова, должно исполнять его. Евангельские заповеди, будучи исполняемы, немедленно начинают преобразовывать, претворять, оживотворять человека, претворять его образ мыслей, его сердечные чувствования, самое тело: "Живо бо слово Божие, и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остре, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судительно помышлением и мыслем сердечным" (Евр. 4, 12). Слово Божие содержит в себе самом свидетельство о себе. Оно, подобно цельбоносным знамениям, действует в самом человеке, и этим действием свидетельствует о себе. Оно есть высшее знамение. Оно знамение — духовное, которое, будучи даровано человеку, удовлетворяет всем потребностям его спасения, соделывает пособие от вещественных знамений ненужным. Христианин, которому неизвестно такое свойство слова, обличает себя в холодности к слову, в незнании слова Божия или в мертвом знании по одной букве.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Стремление, встречающееся в современном христианском обществе, видеть чудеса и даже творить чудеса не должно быть оставленным без внимания. Это стремление нуждается в тщательном рассмотрении. Стремление к совершению чудес очень порицается святыми Отцами: таким стремлением обнаруживается живущее в душе и овладевшее душею самообольщение, основанное на самомнении и тщеславии. Великий наставник иноков, святый Исаак Сирский, так рассуждает об этом предмете: "Господь во всякое время близкий заступник к святым Своим, но без нужды не являет силы Своей каким-либо явным делом и знамением чувственным, чтоб заступление Его не сделалось как бы обычным для нас, чтоб мы не утратили должного благоговения к Нему, и оно не послужило для нас причиною вреда. Так поступает Он, промышляя о святых: Он попускает им во всяком обстоятельстве явить подвиг, соответствующий силе их, и потрудится в молитве; вместе с тем показывает им, что ниже на час прекращается его тайное попечение о них. Если же обстоятельство затруднительностию своею превышает меру разума их, если они изнемогут и не будут в состоянии действовать по естественному недостачеству своему: то Сам совершает нужное к вспоможению их, по величеству державы Своей, как должно и как Он ведает. Он укрепляет их по возможности тайно, влагая в них силу к преодолению скорби их. Он разрешает запутанную скорбь разумом, который дарует из Себя, и уразумением промысла Своего возбуждает их к славословию, полезному во всех отношениях. Когда же обстоятельство требует явного вспоможения, тогда, по нужде, делает Он и это. Средства Его и образы вспоможения самые мудрые. Они помогают при скудности, в случае нужды, а не действуют бессмысленно.

Дерзающий и молящий Бога о совершении чего-либо необычного, не будучи вынужден к тому необходимостью, желающий, чтоб чудеса и знамения совершались руками его, искушается в уме своем от насмехающегося над ним диавола, оказывается тщеславным и недугующим совестию своею. Подобает в скорби просить помощи Божией; без нужды искушать Бога — бедственно. Поистине, неправеден тот, кто желает этого. Мы находим примеры в житии святых, что Господь, выражая Свое неблаговоление, исполнил подобные желания их. Хотящий и желающий этого самопроизвольно, не быв вынужден к тому, ниспадает падением из состояния самоохранения и уклоняется в поползновение от разума истины. Если просящий этого будет услышан, то лукавый обретает в нем место, как в ходящем пред Богом без благоговения, с дерзостию, и ввергает его в большие поползновения. Истинные праведники не только не желают быть чудотворцами, но и когда дастся им дар чудотворения, отказываются от него. Они не только не хотят этого пред очами человеков, но и в себе, в тайне сердец своих. Некоторый из святых Отцов, по причине чистоты своей, получил от благодати Божией дар провидеть приходивших к нему; но он просил у Бога, умолив и друзей своих молиться о том же, чтоб этот дар был взят у него. Если некоторые из святых приняли дарования, то приняли по требованию нужды или по причине простоты своей; другие приняли по указанию Божественного Духа, действовавшего в них, а отнюдь не случайно, без причины...

Истинные праведники постоянно помышляют, что они недостойны Бога. Тем, что они признают себя окаянными, не заслуживающими попечения Божия, свидетельствуется их истина" (Слово 36). Из этого святого размышления вытекает заключение, что желающие совершать знамения желают этого по плотскому разгорячению, по увлечению непонимаемыми ими страстями, хотя, может быть, и представляется им, что они руководствуются ревностию к делу Божию. В таком же состоянии самообольщения и разгорячения находятся и те, которые хотят видеть знамения. Искушать Бога, нарушать благоговение к Нему, воспрещается во всяком случае: дозволяется просить помощи Божией в крайней нужде, когда не имеется собственных средств, чтоб выдти из нее; но избрание средств к вспоможению должно предоставить Богу, предавая себя Его воле и милости. Господь всегда ниспосылает средство вспоможения душеполезное: оно доставляет нам помощь, в которой нуждаемся, и в самой этой помощи преподает святое вкушение смирения. Помощь не бывает соединена с наружным блеском, как желалось бы того плотскому мудрованию, чтоб душа не повредилась от удовлетворения тщеславию ее. И в деле Божием, в самом служении Церкви, должно непрестанно призывать благословение Божие и помощь Божию, должно веровать, что единственно способы Божественные, духовные могут быть полезны для веры и благочестия, а отнюдь не способы, предлагаемые плотским мудрованием.

Трудно человекам переносить славу без вреда для души своей. Трудно это не только страстным или борющимся со страстями, но и победившим страсти, и святым. Хотя дарована им победа над грехом, но не отнята у них изменяемость, не отнята возможность возвратиться ко греху и под иго страстей, что и случилось с некоторыми при недостатке бодрствования над собою, при допущении доверенности к себе, к своему духовному состоянию. Наклонность к гордости, как замечает преподобный Макарий Великий, пребывает в самых очищенных душах. Эта-то наклонность и служит началом совращения и увлечения. По причине ее дар исцеления и прочие видимые дары очень опасны для тех, которым они даны, как высоко ценимые плотскими и чувственными людьми, прославляемые ими. Невидимые благодатные дары, несравненно высшие видимых, как например дар руководить души ко спасению и врачевать их от страстей, не понимаются и не примечаются миром: он не только не прославляет служителей Божиих, имеющих эти дары, но и гонит их, как действующих против начал мира, как наветующих владычество миродержца. Милосердный Бог дает человекам то, что им существенно нужно и полезно, хотя они не понимают и не ценят этого, — не дает того, что во всяком случае малополезно, часто может быть весьма вредным, хотя плотское мудрование и неведение ненасытно жаждут и ищут его. "Многие, — говорит святый Исаак Сирский, — совершили знамения, воскресили мертвых, потрудились в обращении заблудших, сотворили великие чудеса, привели других к познанию Бога, а после сего сами они, оживотворившие других, впали в скверные и мерзостные страсти, умертвили самих себя" (Слово 56). Преподобный Макарий Великий повествует, что некоторый подвижник, живший вместе с ним, получил дар исцелений в таком обилии, что исцелял больных одним возложением рук; но будучи прославлен человеками, возгордился и ниспал в самую глубину греховную (Беседа 27, Гл. 16).

В житии преподобного Антония Великого упоминается некоторый юный инок, повелевавший диким онаграм в пустыне. Когда Великий услышал об этом чуде, то выразил недоверенность к душевному устроению инока, не замедлило придти известие о горестном падении инока. В четвертом веке жил в Египте старый старец, имевший особый дар чудотворений и по причине его громкую славу между человеками. Вскоре он заметил, что гордость стала овладевать им и что он не в состоянии победить ее собственными усилиями. Старец прибег к Богу с теплейшими молитвами, чтоб попущено ему было для смирения беснование. Бог исполнил смиренномудрое прошение раба Своего, и попустил сатане войти в него. Старец подвергался всем припадкам беснующегося в течение пяти месяцев; принуждены были надеть на него цепи; народ, стекавшийся к нему во множестве, прославлявший его великим святым, оставил его, разгласив, что он лишился рассудка, а старец, избавившись от славы человеческой, от зарождавшейся в нем гордости по поводу этой славы, возблагодарил Бога, спасшего его от погибели. Спасение совершилось посредством незначительного томления и бесчестия пред плотскими людьми, которые не понимали, что по причине знамений диавол устраивал старцу бедствие, а посредством открытого беснования старец возвращен на безопасный путь дивным милосердием Божиим. После этого делается ясным, почему великие Отцы, Сисой, Пимен и другие, имея обильнейший дар исцелений, старались скрывать его: они не доверяли себе, они шали способность человека удобно изменяться, и ограждали себя смирением от душевного бедствия. Святым Апостолам, которым был дан дар чудотворений для содействия проповеди, вместе попущены были промыслом Божиим тяжкие скорби и гонения именно с тою целию, чтоб оградить их от превозношения.

Говорит святой Исаак Сирский: "Дарование без искушений — погибель для приемлющих его. Если твое делание благоугодно Богу, и он даст тебе дарование: то умоли его дать тебе и разум, каким образом смириться тебе при даровании, или чтоб был приставлен страж к дарованию (стражем дара у святых Апостолов были попущенные им напасти), или чтоб взято было у тебя дарование, могущее быть причиной твоей погибели: потому что не все могут сохранить богатство безвредно для себя".

Воззрение духовного разума на телесные недуги и на чудесные исцеления их совершенно иное, нежели воззрение плотского мудрования. Плотское мудрование признает недуги бедствием, а исцеление от них, особливо чудесное, величайшим благополучием, мало заботясь о том, сопряжено ли исцеление с пользою для души или с вредом для нее. Духовный разум видит и в недугах, посылаемых промыслом Божиим, и в исцелениях, даруемых Божественною Благодатию, милость Божию к человеку. Озаряемый светом слова Божия, духовный разум научает Богоугодному и душеспасительному поведению в обоих случаях. Он научает, что позволительно искать и просить у Бога исцеления недугу при твердом намерении употребить возвращенное здравие и силы в служение Богу, отнюдь не в служение суетности и греху. В противном случае чудесное исцеление послужит только к большему осуждению, привлечет большее наказание во времени и в вечности. Это засвидетельствовал Господь, исцелив расслабленного, Он сказал ему: "Се, здрав еси: ктому не согрешай, да не горше ти что будет" (Ин. 5, 14).

Немощен человек, удобопреклонен ко греху. Если некоторые святые, имевшие благодатный дар исцеления, обиловавшие духовным рассуждением, подверглись искушению от греха и пали, то плотские люди, не имеющие определенного понятия о духовных предметах, тем удобнее могут злоупотребить даром Божиим. И многие злоупотребили им! Получив чудесным образом исцеление от недуга, они не обратили внимания на благодеяние Божие и на обязанность свою быть благодарным за благодеяние, начали проводить греховную жизнь, дар Божий обратили во вред себе, отчуждились от Бога, утратили спасение. По этой причине чудесные исцеления бывают редко, хотя плотское мудрование очень уважает их и очень бы желало их. "Просите, и не приемлете, — говорит Апостол, — зане зле просите, да в сластех ваших иждивете" (Иаков. 4, 3).

Духовный разум научает, что недуги и другие скорби, которые Бог посылает человекам, посылаются по особенному Божию милосердию, как горькие целительные врачевания больным, они содействуют нашему спасению, нашему вечному благополучию гораздо вернее, нежели чудесные исцеления. Часто, весьма часто недуг бывает большим благодеянием, нежели исцеление, если б оно последовало; недуг бывает благодеянием столько существенным, что отъятие его исцелением было бы отъятием величайшего блага, несравнимого с тем временным благом, которое доставляется исцелением телесного недуга. Нищий, больной Лазарь, упоминаемый в Евангелии, не был исцелен от тяжкой болезни своей, не был избавлен от нищеты, скончался в том положении, в котором томился долгое время, но за терпение свое вознесен Ангелами на лоно Авраама (Лк. 16, 22). Священное Писание на всем пространстве своем свидетельствует, что Бог посылает различные скорби, а между ними и телесные недуги, тем человекам, которых он возлюбил (Евр. 12, 6). Священное Писание утверждает, что все без исключения святые Божии совершили земное странствование по пути узкому и тернистому, наполненному разнообразных скорбей и лишений (Евр. 12, 3). Основываясь на таком понятии о скорбях, истинные служители Бога вели себя по отношению к постигавшим их скорбям с величайшим благоразумием и самоотвержением. Приходившую им скорбь, какая бы она ни была, они встречали, как свою принадлежность, веруя от всей души, что скорбь не пришла бы, если б не была попущена правосудным и всеблагим Богом соответственно потребности человека. Первым делом их по пришествии скорби было сознание, что они достойны ее. Они искали и всегда находили в себе причину скорби. Потом, если усматривали, что скорбь препятствует им к Богоугождению, то обращались с молитвою к Богу об избавлении от скорби, предоставляя исполнение и неисполнение прошения воле Божией, отнюдь не признавая правильным своего понятия о скорби. Оно и не может быть вполне правильным: суждение ограниченного, хотя и святого человека, не обнимает и не усматривает всех причин скорби, как обнимает и усматривает их всевидящее око Бога, попускающего скорби рабам и возлюбленным своим. Святой апостол Павел трижды обращался с молитвою к Богу о том, чтоб ангел сатанин, препятствующий Апостолу в проповеди христианства, был устранен. Павел не был услышан: суд Божий об этом предмете был иной, нежели Боговдохновенного Апостола (2 Кор. 12, 7-10).

Предание себя воле Божией, искренне благоговейное желание, чтоб она совершалась над нами, есть необходимое, естественное последствие истинного духовного рассуждения. Святые иноки, когда подвергались болезням, то принимали их, как величайшее благодеяние Божие, старались пребывать в славословии и благодарении Бога, не искали исцеления, хотя чудесные исцеления и совершаются наиболее между святыми иноками. Они желали терпеливо и смиренно переносить попущение Божие, веруя и исповедуя, что оно душеполезнее всякого произвольного подвига. Преподобный Пимен Великий говорил: "Три иноческие делания равны по достоинству своему: когда кто безмолвствует правильно, когда кто болен и благодарит Бога, когда кто проходит послушание с чистою мыслию" (Алфавитный Патерик). В Египетском ските, где пребывали величайшие святые иноки, жил преподобный Вениамин. За добродетельную жизнь его Бог даровал ему обильный дар исцеления недугов. Имея этот дар, он сам подвергся тяжкой и продолжительной водяной болезни. Он отек необыкновенно. Принуждены были вынести его из собственной келии в другую, более поместительную. Для этого должно было в его келии вынуть двери с косяками. В новом помещении устроили для него особенное сидение, потому что он не мог лежать на постели. Находясь в таком положении, преподобный продолжал исцелять других, а тех, которые, видя страдания его, соболезновали ему, увещевал, чтобы они молились о душе его, не заботясь о теле. "Когда мое тело здраво, — говорил он, — тогда мне нет особенной пользы от него. Ныне же, подвергшись болезни, оно не приносит мне никакого вреда" (Алфавитный Патерик).

Авва Петр сказывал, что он, посетив однажды преподобного Исайю Отшельника и нашедши его страждущим от сильной болезни, выразил сожаление. На это преподобный сказал: "Столько удрученный болезнию, я едва могу содержать в памяти грозное время (смерти и суда Божия). Если б тело мое было здраво, то воспоминание об этом времени было бы совершенно чуждым для меня. Когда тело бывает здраво, тогда оно наклоннее к возбуждению враждебных действий против Бога. Скорби служат нам пособием к сохранению заповедей Божиих". Святые отцы при постигавших их болезнях и других скорбях, во-первых сами старались явить зависящее от них терпение: они прибегали к самоукорению и самоосуждению, насилуя ими сердце и принуждая его к терпению; они вспоминали смерть, суд Божий, вечные муки, при воспоминании которых слабеет значение и ощущение земных скорбей; они возносили мысль к промыслу Божию, напоминая себе обетование Сына Божиего неотступно пребывать с последователями Своими и хранить их, этим призывали сердце к благодушию и мужеству; они принуждали себя славословить и благодарить Бога за скорбь, принуждали себя к сознанию своей греховности, требующей наказания и вразумления по причине правосудия Божиего, по причине самой благости Божией. К посильному собственному труду стяжать терпение, они учащали прилежные молитвы к Богу о даровании духовного дара — благодатного терпения, неразлучного с другим духовным даром — благодатным смирением, служащего вместе с ним верным залогом спасения и вечного блаженства. Великие Знаменосные отцы не преподавали исцеления, столько для них удобного, ученикам своим, подвергавшимся болезни по попущении или по промыслу Божиему, чтоб не лишить их духовного преуспеяния, которое непременно должно доставиться болезнею, переносимою по нравственному преданию Церкви.

Игумен Газского общежития, преподобный Серид, ученик Великого Варсонофия, безмолвствовавшего в том же общежитии, был долго болен, Некоторые из старших братий просили Великого об исцелении игумена. Святой Варсонофий отвечал: "О здравии сына моего могли бы помолиться Богу некоторые находящиеся здесь святые, (о чем я известил его), чтобы он не был болен ни одного дня — и это исполнилось бы; но тогда он не получил бы плодов терпения. [...] Болезнь эта весьма полезна ему для терпения и благодарения" (Ответ 130). Объясняя необходимость скорбей для подвижника Христова, святый Исаак Сирский говорит: "Искушение полезно всякому человеку. Если оно полезно Павлу, то всяка уста да заградятся, и повинен будет весь мир Богови (Рим. 3, 19). Подвижники подвергаются искушению с тем, чтобы они приумножили богатство свое: спящие — с тем, чтоб пробудились; свои — чтоб еще более усвоились. Необученный сын не вступает в распоряжение богатства отца, потому что он не сумеет распорядиться полезно этим богатством. По этой причине Бог сперва искушает и томит, а потом дает дарование. Слава владыке, который горькими врачевствами доставляет нам наслаждение здравием. Нет человека, который бы не скорбел во время обучения. Нет человека, которому не казалось бы горьким то время, в которое он напоевается напитком искушений. Но без них невозможно стяжать душевной крепости. И то, чтоб претерпевать, не наше. Как может сосуд из брения вынести тонкость воды, если предварительно он не будет укреплен Божественным огнем? Если в благоговении, в непрестанном желании терпения, будем просить его со смирением у Бога, то получим все о Христе Иисусе, Господе нашем" (Слово 37).

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Пред вторым пришествием Христовым "будут знамения в солнце и луне и звездах:", море восшумит и возмятется (Лк. 21, 25). Как отличить эти знамения от знамений антихриста, потому что и он даст знамения в солнце, луне, звездах, воздухе? Первые знамения будут истинные, чем вполне отличаются от знамений антихриста, которые составятся из явлений, обманывающих чувства. Совершителями знамений антихриста будут антихрист и его апостолы; знамения в солнце, луне и звездах, знамения — вестники пришествия Христова, явятся сами собою, без всякого посредства. Светила небесные выполнят свое назначение, с которым они, по повелению Творца, заблистали на небе. Уже они выполнили это назначение при рождестве Христовом чудною звездою; выполнили они его при распятии Богочеловека, когда солнце закрылось темным покровом мрака в самый полдень. Святый Евангелист Матфей говорит, что по миновании скорби, произведенной владычеством антихриста, немедленно наступит пришествие Христово, и начнется оно с того, что "солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с небесе". Светила эти останутся на своих местах, замечает блаженный Феофилакт Болгарский, но они померкнут и представятся для взора человеческого исчезнувшими с тверди небесной по причине обилия небесного света, которым озарится мир, приуготовляемый для принятия Господа во славе Его.

Учение о чудесах и знамениях, представленное нами, мы дерзаем назвать учением святой, Православной Церкви, учением святых Отцов ее. Существенная потребность в точном, по возможности подробном изложении этого учения — очевидна. Истинные знамения были споспешниками истинного богопознания и подаваемого им спасения; знамения ложные были споспешниками заблуждения и истекающей из него погибели. В особенности действие знамений, которые совершит антихрист, будет обширно и могущественно, увлечет несчастное человечество к признанию Богом посланника сатаны. Назидательно, утешительно, душеспасительно благочестивое созерцание чудес, совершенных Господом нашим Иисусом Христом. Какая в них святая простота! Как посредством их делалось удобным познание Бога для всех человеков! Какая в них благость, какое смирение! Какая неопровержимая сила убеждения! Созерцание чудес Христовых возводит нас к Слову, которое — Бог. Бог для восстановления общения с отпавшим от него человечеством благоволил, чтоб Слово его облеклось в человечество, явилось, обращалось между человеками, вступило в ближайшие отношения с ними, и, усвоив их себе, вознеслось на небо. Облекшись в человечество, Слово пребывает словом Божиим, и действует, как Слово, соответственно своему Божественному достоинству. Оно восседает одесную Отца принятым человечеством, и пребывает повсюду как Бог. Оно Жизнь, Оно входит в умы и сердца, воссозидает соединяющихся с ним в духе, привлекая к духовной жизни и тело. От созерцания чудес Христовых мы восходим к сознанию того великого значения, которое заключается в Слове Божием, "едином на потребу" для спасения нашего, в Слове, служащем спасению и совершающем спасение со всею удовлетворительностью.

Познание Слова Божиего из Священного Писания, произнесенного Святым Духом и объясненного Святым Духом, соединенное с познанием, почерпнутым из деятельности, направленным по Слову Божиему, осененное наконец познанием, преподаемым Божественною Благодатию, доставляет христианину чистоту ума и сердца. В этой чистоте воссиявает духовный разум, как солнце на ясном небе, свободном от облаков. При наступлении дня после темноты ночной образ чувственных предметов изменяется: одни из них, доселе остававшиеся невидимыми, делаются видны, другие, бывшие видны неотчетливой в смешении с другими предметами, отделяются от них и обозначаются определенно. Происходит это не потому, что отношение к ним зрения человеческого изменяется при заменении ночной тьмы дневным светом. Точно то же совершается с отношением ума человеческого к предметам нравственным, духовным, когда озарится ум духовным знанием, исходящим из Святаго Духа. Только при свете духовного разума душа может узреть святый путь к Богу! Только при свете духовного разума может непогрешительно совершиться невидимое шествие ума и сердца к Богу! Только при свете духовного разума мы можем избежать заблуждения, дебрей и пропастей погибельных. Там, где не присутствует этот свет, нет видения истины; там, где не присутствует этот свет, нет Богоугодной добродетели, спасительной для человека, вводящей его в обители рая. Светом духовного разума должно быть озарено воззрение духовного ока на знамения и чудеса, чтоб избежать тех бедствий, в которые может вовлечь воззрение на них плотского мудрования. Мы видели характер чудес Богочеловека; мы видели, в чем заключается цель их. Знамения, совершив свое служение, оставили поприще служения, предоставив действовать существенному деятелю — Слову, которое пребывает и пребудет делателем до кончины мира, как Оно Само возвестило о Себе: "се, Аз с вами есмь во вся дни, до скончания века" (Мф. 28, 20). После того, как прекратилось повсеместное совершение знамений, которым сопровождалась сеятва христианства проповедию Апостолов и мужей Равноапостольных, знамения совершались по местам избранными сосудами Святаго Духа. С течением времени, с постепенным ослаблением христианства и повреждением нравственности, знаменосные мужи умалялись. Наконец они иссякли окончательно, между тем человеки, потеряв благоговение и уважение ко всему священному, потеряв смирение, признающее себя недостойным не только совершать знамения, но и видеть их, жаждут чудес более, нежели когда-либо. Человеки в упоении самомнением, самонадеянностью, невежеством, стремятся безразборчиво, опрометчиво, смело ко всему чудесному, не отказываются сами быть участниками в совершении чудес, решаются на это, нисколько не задумываясь. Такое направление опасно более, нежели когда-либо. Мы приближаемся постепенно к тому времени, в которое должно открыться обширное позорище многочисленных и поразительных ложных чудес, увлечь в погибель тех несчастных питомцев плотского мудрования, которые будут обольщены и обмануты этими чудесами.

Оживление души Словом Божиим производит живую веру во Христа. Живая вера как бы видит Христа (Евр. 11, 27). Для взоров ее христианство, пребывая тайною, делается открытым; пребывая непостижимым, оно ясно, понятно, не закрыто уже тою густою, непроницаемою завесою, которою оно закрыто от веры мертвой. Не нуждается оно уже в знамениях, будучи всесовершенно удовлетворено знамениями Христовыми и величайшим из Его знамений, венцом знамений, Его Словом. Желание видеть знамения служит признаком неверия, и знамения даны были неверию, чтоб обратить его к вере. Прилепимся к слову Божию всей душой, соединимся с ним в один дух, и знамения антихриста не привлекут к себе даже внимания нашего. С пренебрежением и презрением к ним мы отвратим от них наши взоры, как от позорища бесовского, как от деяния исступленных врагов Божиих, как от наругания Богу, как от яда и заразы смертоносных. Будем помнить следующее особенной важности замечание, извлеченное из опытов подвижнической деятельности. Все бесовские явления имеют то свойство, что даже ничтожное внимание к ним опасно; от Одного такого внимания, допущенного без всякого сочувствия к явлению, можно запечатлеться самым вредным впечатлением, подвергнуться тяжкому искушению.

Смиренномудрие неразлучно с духовным разумом. Говорит св. Исаак Сирский: "Только тот, кто имеет смирение, может быть признан разумным; не имеющий смирения никогда не стяжает разума" (Сл. 89). Живая вера открывает взорам души Бога: слово Божие соединяет душу с Богом. Узревший таким образом Бога, ощутивший таким образом Бога, усматривает свое ничтожество, исполняется неизреченного благоговения к Богу, ко всем делам Его, стяжевает смиренномудрие. Смиренномудрый не осмелится даже полюбопытствовать о том, что совершается вне воли Божией, что благовременно осуждено словом Божиим: знамения антихриста пребудут чуждыми смиренномудрому, как не имеющему к ним никакого отношения.

Видение своего ничтожества и своей немощи, видение Бога, Его величества, всемогущества и бесконечной благости возбуждает душу устремляться молитвою к Богу. Вся надежда такой души сосредоточена в Боге, и потому нет для нее причин к развлечению при молитве; она молится, совокупляя воедино свои силы и устремляясь к Богу всем существом своим; она по возможности часто прибегает к молитве, она молится непрестанно. При наступлении великих скорбей во времена антихриста возопиют усиленною молитвою к Богу все истинно верующие в Бога. Они возопиют о помощи, о заступлении, о ниспослании Божественной благодати в подкрепление им и в руководство. Собственные силы человеков, хотя и верных Богу, недостаточны, чтоб противостать соединенным силам отверженных ангелов и человеков, которые будут действовать с остервенением и отчаяньем, предчувствуя скорую погибель. Божественная благодать, осенив избранников Божиих, соделает для них недействительными обольщения обольстителя, негрозными угрозы его, презренными чудеса его; она дарует им мужество исповедывать совершившего спасение человеков Спасителя и обличить лжемессию, пришедшего для погубления человеков; она возведет их на эшафоты, как на царские престолы, как на брачный пир. Ощущение любви к Богу сладостнее ощущения жизни. Как предсмертные и сопровождающие смерть мучения составляют собою начало вечных мук для грешника, так муки за Христа и насильственная смерть за Него составляют собою начало вечных радостей райских. Это видим ясно из действий божественной благодати в отношении к мученикам первых веков христианства: первоначально представлялось им явить свое произволение; по принятии ими первых мук нисходила к ним помощь свыше, соделывала для них муки и смерть за Христа вожделенными. Господь, предвозвещая скорби, долженствующие предшествовать второму пришествию, заповедал ученикам Своим бодрствование и молитву: "Блюдите, бдите и молитеся: не весте бо, когда время будет" (Мк. 13, 33). Молитва всегда нужна и полезна для человека: она содержит его в общении с Богом и под покровом Бога, она охраняет его от самонадеянности, от обольщения тщеславием и гордостию, как собственными своими, происходящими из падшего естества, так и приносимыми в помыслах и мечтах из области падших духов. Во времена скорбей и опасностей, видимых и невидимых, особенно нужна молитва: она, будучи выражением надежды на Бога, привлекает к нам помощь Божию. Всемогущий Бог соделывается деятелем молящегося в затруднительных обстоятельствах его, и изводит из них раба Своего дивным промыслом Своим.

Богопознание, живая вера, благодатное смиренномудрие, чистая молитва — принадлежности духовного разума; они — составные части его. Так, напротив того, неведение Бога, неверие, слепота духа, гордость, самонадеянность и самомнение — принадлежности плотского мудрования. Оно, не зная Бога, не приемля и не понимая средств, предлагаемых Богом к получению Богопознания, составляет само для себя ошибочный душепагубный способ к приобретению Богопознания, своеобразно своему настроению: оно просит "знамение с небесе".

Аминь.