[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено
Алексей Чумаков 06:37:24 04/03/1999
в ответ на:
Гладко было на бумаге..., отправлено
Егор Холмогоров 23:44:50 02/03/1999
>> Маленькая проблема, Егор — не было такой "многовековой практики" в Русской Церкви. Была практика времен Смутного Времени да патр. Филарета, который с собором, кажется 1620 года, порешил принимать католиков крещением Поясню о какой практике речь — об _исключительной_ практике приема католиков через крещение. Общеизвестно сосуществование приема через миропомазание и через крещение — а после указов Петра 1 и вообще через исповедание православной веры и отречение от ересей (эта практика и отражена в наших современных руководствах и требниках). Тем не менее спасибо за примеры — они известны и их можно и умножить. > "Если бы привелось крещеным христианам переходить в их веру, они должны дозволить им опять крестить себя, так как московитяне сомневаются — истинно ли наше крещение" > Николай Варкоч. Посло австрийского императора. 1593 > > "Которой быть за нами княжне то сперва крестись в нашу веру крестьянскую" > Иван IV. 1583 > > "Приведоша за него княжну из Литвы, именем Августу, а в святом крещении наречена бысть Анастасиа" > Воскресенская Летопись. 1333г. > > "fidei christianae secundum ritum ipsorum denuo baprizari faciunt"\ > Папа Григорий IX. 1232 год. Обоснование запрещения браков католичек с русскими > > "Rutheni Latinorum Baptismum, quasi rem detestabilem excrantes..." > Папа Гонорий III 1222 > > "Как ариане они перекрещивают крещеных во имя Святой Троицы и особенно латинян; как донатисты, утверждают, что за исключением Церкви Греческой, Христова Церковь и истинная жертва и крещение погибли во всем мире". > Грамота об анафематствовании Греческой Церкви положенная латинскими послами на алтарь Св. Софии в 1154 году. Действительно, кардинал Гумберт жаловался в 1054 рна то что греки "перекрещивают тех кто крещен во имя Троицы, и особенно латинян". Известный толкователь канонов Феодор Вальсамон в 1193 году писал что все те кто не крещены погружением должны быть перекрещены, включая сюда и латинян. На Втором Латеранском Соборе приводилось то же обвинение греков что и в 1054. Матфей Властарь в первой половине 14 века также писал согласно с Вальсамоном, что крещение должно быть через тройное погружение — а иначе это не крещение. В 15 веке, в 1450, Иосиф Вриенний (Визант. богослов) называл латинян некрещеными. В 1595 году патр. Иеремия II имел то же мнение. Вместе с тем довольно и примеров приема без перекрещивания — они чаще исходили от лиц более знакомых с латинством с богословской точки зрения (т.е имели возможность ясно видеть какие там ереси действительно есть — а каких нет) — например Св. Марка Эфесского, который писал что латинян перекрещивать не надо. Того же мнения и архиеп Нифонт Новгородский в 12 веке, а заодно и славянские "кормчие". В русской церкви, решение и применении только перекрещивания по отношению к католикам принято только в 1620, — но не столько на основании формы таинства сколько путем приписывания им самых тяжких ересей — и тем самым перевода их в другую "категорию" еретиков, худших даже ариан. Большой Московский Собор в 1667 с участием трех патриархов Иоасафа Московского, Паисия Александрийского и Макария Антиохийского и представителей всех прочих церквей. Еще всвязи с известным требником митр. Петра Могилы (1646) ему было указано в патриарших письмах что принимать надо миропомазанием — а не без его, как это предполагал он, движимый в основном католическим богословием таинств. Затем практику предлагаемую Могилой подтвердил и Синод в 1757 году (т.е. принятие без крещения и без миропомазания, так же как католики принимают приходящих от православия). Следующий этап - патриарх Кирилл V в 1756 году (то же время!) после некоторой борьбы сумел издать указ Восточных Патриархов о том что отныне всех латинян надо принимать как некрещеных, также и в последующее время несколько раз издавались указы греческой церкви в том же духе. Однако в 1875 было соборно постановлено что можно принимать латинян и миропомазанием — тогда патр. Иоаким II писал архиеп. Афинскому отмечая разнообразие практики приема и оставляя это на его усмотрение, через три года это решение снова отменили, и снова разрешили принимать и миропомазанием в 1903. Наверное это более или иенее бесспорный факт — практика приема католиков была как через крещение (причем с двумя различными обоснованиями этой практики — 1) так как они крестят через обливание (что впрочем практиковалось и на востоке, напр. в Александрийской Церкви — Св. Киприан помнится тоже писал в защиту действительности "клинического" крещения). 2) Потому что латиняне еретики. Тут тоже подход менялся — с одной стороны, как свидетельствуют матиериалы собора 1620, им явно приписывались дополнительные ереси чтобы "повысить ранг" их еретичества (раз ариан и духоборцев принимали без крещения!). Полезно тут привести Св. Марка Эфесского, который хотя и писал что латиняне не только раскольники но и еретики, но также писал что их надо принимать без перекрещивания, миропромазанием. С другой стороны, с 18 века стала формироваться икономическая теория, призванная разрешить сразу несколько вопросов. Во-первых, дать объяснение кажущейся непоследовательности в присоединении разных еретиков в разное время и в разных местах. Вопрос этот эта теория решает так: есть строгая практика (акривия) и о ней писал Св. Киприан. Есть практика "снисхождения" и она отражена в Канонах Св. Василия. Применение той или иной практики зависит от церковной пользы — но в любом случае никаких таинств вне Церкви не признается, а признается только форма и намерение. Вполне стройная теория, у которой есть только тот недостаток что заметил прот. Георгий Флоровский - позволю себе привести довольно простанную цитату - "Подлежат ли эти канонические правила и действия богословскому обобщению? Можно ли предполагать за ними богословские или догматические мотивы и основания? Или в них сказывается скорее только пастырское усмотрение и снисхождение? Не следует ли понимать канонический образ действий скорее в смысле снисходящего умолчания о безблагодатности, чем в смысле признания реальности или значимости схизматических священнодействий? И потому вряд ли осторожно привлекать или вводить канонические факты в богословскую аргументацию... Это возражение связано с теорией так называемой “икономии”... В обычном церковном словоупотреблении oikonomia есть термин очень многозначный. В самом широком смысле “икономия” охватывает и означает все дело спасения (ср.: Кол. 1:25; Еф. 1:10; 3:2-9). Вульгата передает обычно: dispensatio. В каноническом языке “икономия” не стало термином. Это скорее описательное слово, некая общая характеристика: “икономия” противопоставляется “акривии” как некое смягчение церковной дисциплины, как некое “изъятие” или исключение из “строгого права” или из-под общего правила. И движущий мотив “икономии” есть именно “филантропия,” пастырское усмотрение, педагогический расчет, — всегда довод от рабочей полезности. “Икономия” есть скорее педагогический принцип, нежели канонический. “Икономия” есть пастырский корректив канонического сознания. И упражнять “икономию” может и должен уже каждый отдельный пастырь в своем приходе, еще более епископ и собор епископов. Ибо “икономия” и есть пастырство, и пастырство есть “икономия.” В этом вся сила и жизненность “икономического” принципа. Но в этом и его ограниченность. Не всякий вопрос может быть поставлен и решен в порядке “икономии...” И вот спрашивается: можно ли ставить вопрос о раскольниках и еретиках как вопрос одной только “икономии”? Конечно, поскольку речь идет о приобретении заблудших душ для кафолической истины, о методах их приведения “в разум истины,” все действование должно быть “икономическим,” то есть пастырским, сораспинающимся, любовным. Подобает оставить девяносто девять и искать заблудшую овцу... Но тем более требуется при этом полная искренность и прямота... И не только в области догматов требуется эта недвусмысленная точность, строгость и ясность, то есть именно “акривия,” ибо как иначе достигнуть единомыслия. Точность и ясность необходимы прежде всего в мистическом диагнозе. Именно поэтому вопрос о священнодействиях раскольников и еретиков должен быть поставлен и обсужден в порядке самой строгой “акривии.” Ибо здесь не столько quaestimo juris,сколько quaestimo facti, и вопрос о мистическом факте, о сакраментальной реальности. Речь идет не столько о “признании,” сколько именно о диагнозе, — нужно именно узнать или распознать... Именно с радикальной точки зрения святого Киприана всего менее совместима “икономия” в данном вопросе. Если за каноническими границами Церкви сразу же начинается безблагодатная пустота, и схизматики вообще и крещены не были и все еще пребывают в докрещальном мраке, тем более необходима в действиях и суждениях Церкви совершенная ясность, строгость, настойчивость. И никакое “снисхождение” здесь неуместно и просто невозможно, и никакие уступки непозволительны... Можно ли допустить, в самом деле, что Церковь принимает тех или иных раскольников, и даже еретиков, в свой состав не через крещение только для того, чтобы облегчить им их решительный шаг? Во всяком случае, это была бы очень опасная и опрометчивая уступчивость. Это было бы скорее потворство человеческой слабости, самолюбию и маловерию, и потворство тем более опасное, что оно создает всю видимость церковного признания схизматических таинств или священнодействий значимыми, и не только в восприятии схизматиков или внешних, но и в сознании самого церковного большинства, и даже властей церковных. И более того, этот образ действия потому и применяется, что он создает эту видимость... Если бы действительно Церковь была уверена до конца, что в расколах и ересях крещение не совершается, с какою бы целью воссоединяла она схизматиков без крещения? Неужели же только для того, чтобы таким образом избавить их от ложного стыда в открытом признании, что они не были еще крещены? Неужели же можно такой мотив признать достойным, убедительным и благословенным? Неужели же это к пользе новоначальных — воссоединять их через двусмысленность и умолчание? На справедливое недоумение: нельзя ли по аналогии присоединять к Церкви без крещения и евреев, и магометан “по икономии,” митрополит Волынский Антоний [Храповицкий] отвечал с полной откровенностью: “Ведь все такие неофиты, а равно и крещенные во имя Монтана и Прискиллы, и сами не будут претендовать на вступление в Церковь без погружения с произнесением слов: Во имя Отца и прочее. Такую претензию по неясному пониманию церковной благодати могут иметь только те раскольники и еретики, которых крещение, богослужение и иерархический строй по внешности мало отличается от церковного: им очень обидно при обращении в церковь становиться на одну доску с язычниками и иудеями. Вот поэтому Церковь, снисходя к их немощи, не исполняла над ними внешнего действия крещения, воздавая им эту благодать во “втором таинстве.” Из вышеприведенных слов митрополита Антония следовало бы сделать вывод как раз обратный его выводу: чтобы привести немощных и неразумных “неофитов” к недостающему им “ясному пониманию церковной благодати,” тем более необходимо и уместно “исполнять над ними внешнее действие крещения,” вместо того чтобы притворным приспособлением к их “обидчивости” подавать им и многим другим не только повод, но и основание обманываться и впредь тем двусмысленным фактом, что их “крещение, богослужение и иерархический строй по внешности мало отличается от церковного.” И спрашивается, кто дал Церкви это право даже не изменять, но попросту отменять “внешнее действие крещения,” совершая его в подобных случаях только умственно, подразумевательно или интенционально, во время совершения “второго таинства” (над некрещеным). Конечно, в особых и чрезвычайных случаях “внешнее действие” (форма) может быть даже отменяемо — таково мученическое крещение кровию или так называемое baptisna flaminis. Однако это допустимо только in casu neseseritas... (в случае необходимости. — Лат.). И вряд ли здесь есть какая-нибудь аналогия с систематическим потворством чужой обидчивости и самообману... Если “икономия” есть пастырское усмотрение, ведущее к пользе и спасению душ человеческих, то в подобном случае можно было бы говорить только об “икономии” наизнанку.” Это было бы нарочитым отступлением в двусмысленность и неясность, и ради внешнего успеха, так как внутреннего воцерковления “неофитов” не может произойти при таком замалчивании. Вряд ли можно вменять Церкви подобную превратную и лукавую интенцию. И, во всяком случае, практический результат этой “икономии” нужно признать вполне неожиданным: в самой Церкви у большинства сложилось убеждение, что таинства и у схизматиков совершаются, что и в расколах есть значимая (хотя и запрещенная) иерархия. Истинное намерение Церкви в ее действиях и правилах распознавать и различать оказывается слишком трудно. И с этой стороны “икономическое” толкование... этих правил нужно признать неправдоподобным... Еще больше затруднений вызывает это “икономическое” толкование... со стороны своих общих богословских предпосылок. Вряд ли можно усваивать Церкви власть и право как бы вменять не-бывшее в бывшее, “превращать ничтожное в значимое” — в порядке икономии." и далее: " Не оказывается ли в подобном истолковании и весь вообще сакраментальный строй Церкви слишком растяжимым и мягким И вряд ли достаточно осторожен был даже А.С. Хомяков, когда в защиту новой греческой практики принимать латинян через крещение писал В. Пальмеру так: “Все таинства могут окончательно совершаться лишь в недрах Православной Церкви. В какой форме они совершаются — дело второстепенное. Примирением (с Церковью) таинство возобновляется или довершается в силу примирения; несовершенный еретический обряд получает полноту и совершенство православного таинства. В самом факте или обряде примирения заключается в сущности повторение предшествовавших таинств. Следовательно, видимое повторение Крещения или Миропомазания, хотя и ненужное, не имеет характера заблуждения, оно свидетельствует о различии в обряде, но не в понятиях.” Здесь мысль двоится. Повторение таинства не только излишне, но и непозволительно. Если же “таинства” не было, а был совершен лишь “несовершенный еретический обряд,” то таинство необходимо совершить впервые, и притом с полной откровенностью и очевидностью. Кафолические таинства, во всяком случае, не только обряды, и можно ли с таким дисциплинарным релятивизмом обращаться с “внешней” стороной тайнодействии? “Икономическое” толкование канонов могло бы быть убедительным и правдоподобным только при прямых и совершенно ясных доказательствах. Между тем обычно оно подкрепляется именно косвенными данными, и всего больше домыслами и заключениями. “Икономическое” толкование не есть учение Церкви. Это есть только частное “богословское мнение,” очень позднее и спорное, возникшее в период богословской растерянности и упадка, в торопливом стремлении как можно резче размежеваться с римским богословием... " конец цитаты. Можно привести и слова А.С. Хомякова, свят. Филарета Московского и Св. Григория Богослова — из той же статьи Флоровского про границы Церкви: Есть еще и воля к схизме... Есть загадочная область за канонической границей Церкви, где еще совершаются таинства, где сердца так часто горят и пламенеют и в вере, и в любви, и в подвиге... Это нужно признать, но нужно помнить и то, что граница реальна, что единения нет... А.С. Хомяков говорил, кажется, именно об этом. “Так как Церковь земная и видимая не есть еще полнота и совершение всей Церкви, которым Господь назначил явиться при конечном суде всего творения, то она творит и ведает только в своих пределах, не судя остальному человечеству (по словам апостола Павла к Коринфянам) и только признавая отлученными, то есть не принадлежащими ей, тех, которые сами от нее отлучаются. Остальное же человечество, или чуждое Церкви, или связанное с нею узами, которые Бог не изволил ей открыть, предоставляет она суду великого дня.” И в том же смысле митрополит Филарет Московский решался говорить о церквах “не чисто истинных”: “Знай же — никакую Церковь, верующую, что Иисус есть Христос, не дерзну я назвать ложною. Христианская церковь может быть токмо либо чисто истинная, исповедующая истинное и спасительное Божественное учение без примешения ложных и вредных мнений человеческих, либо не чисто истинная, примешивающая к истинному и спасительному веры Христовой учению ложные и вредные мнения человеческие.” “Ты ожидаешь теперь, как я буду судить о другой половине нынешнего христианства, — говорит митрополит Филарет в заключительном разговоре. — Но я только просто смотрю на нее. Отчасти усматриваю, как Глава и Господь Церкви врачует многие и глубокие уязвления древнего змия во всех частях и членах сего тела, прилагая то кроткие, то сильные врачевства, и даже огнь и железо, дабы смягчить ожесточение, дабы извлечь яд, дабы очистить раны, дабы отделить дикие наросты, дабы обновить дух и жизнь в полумертвых и онемевших составах. И таким образом я утверждаюсь в веровании тому, что сила Божия наконец очевидно восторжествует над немощами человеческими, благо над злом, единство над разделением, жизнь над смертию.” Это есть только задание или общая характеристика. В ней не все ясно и досказано. Но верно поставлен вопрос. Есть много связей, еще не прерванных, которыми схизмы удерживаются в некоем единстве: И все внимание и вся воля должна быть собрана и обращена к тому, чтобы истощилось упорство раздора. “Мы домогаемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас” (Слова святого Григория Богослова)." Наверное не стоит торопиться с вынесением приговоров. Будем внимать себе — в православной Церкви есть _полнота_ благодати, всё что нужно для спасения и святости — а вот с утверждениями от том что вне ее лежит некий богооставленный мир может быть торопиться не стоит. Или не так? > Как видите, патриарх Филарет, бывший образованнейшим человеком и имевший весьма опытных советников, находился в полном согласии с предшествующей русской и греческой практикой. Практика-то была двоякая. Конечно он не с потолка все это взял. Насчет его образованности и советников, возможно — хотя аргументация соборного решения похоже свидетельствует о другом? >> Приведу выдержку из двухтомной Истории Русской Церкви проф. Карташева > > > Давайте не проявлять всеядность и не цитировать как некий авторитет профессоров-модернистов, которые рассуждали о выражении Халкидонского Догмата в писаниях Розанова и считают себя в праве отчитывать "невежественных" патриархов. Дело-то не в личности Карташева (бывшего Обер-Прокурора Св. Синода) а в цитатах им приводимых. У него конечно очень неровные сочинения есть, мягко говоря — но в своей истории Русской Церкви, именно всилу своего "модернизма" он приводит массу интереснейших исторических сведений которые скромно обходят более оффициальные издания. Тоже можно сказать и о "Путях русского богословия" о. Флоровского. Обращаться с этими материалами надо осторожно — но игнорировать было бы страусиной политикой. А модернизм конечно очень неприятная вещь, как гидра какая-то — всегда им что-то не так, танцевать мешает :). >Будем чуть смиреннее чем эти профессора и тогда Господь нам дарует >большую точность в наших суждениях. Аминь! Простите если задел какое-то чувствительное место. Я боюсь что такого рода обсуждения неполезны для поста — можно отложить и в долгий ящик. С любовию во Христе, Алексей
Ответы и комментарии: