[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено Вета 07:25:17 02/04/2000:
Мир Вам, православные! Давно возник у меня вопрос: а есть ли такая наука — психология? Пока я была неверующей и училась сначала в педагогическом училище, а потом — в педагогическом вузе (везде изучалась психология), у меня не было сомнений. Мы изучали особенности нервной деятельности человека (и ребенка в частности),проблемы нравственного развития ребенка на том или ином возрастном этапе, методы и приемы воспитания, проч., проч. ... Ныне я сомневаюсь в действенности этой науки. В моем дошкольном детстве и после, в рассказах мамы, я часто слышала фразу, принадлежавшую моему папе (он был православным верующим и умер, когда мне было 7 лет; думаю, в этом и причина моего долгого пути к Богу): — И на грани сумасшествия человек может себя остановить. Поняла, только когда сама поверила в Бога в зрелом возрасте. Почему? Думаю, Вы простите, что для подкрепления своих доводов мне придется в какой-то мере обратиться к собственному жизненному опыту. Исповедоваться людям, не принадлежащим к священству, нам запрещено, дабы не искушать их своими грехами. Поэтому я лишь обозначу некоторые пороки, которые были неотъемлемой частью моей "натуры" и которые я принимала за "психологию". Когда пришла к вере, в Церковь, особенно, когда молитва вошла в мою жизнь и я убедилась в ее таинственной силе, — перестала воспринимать понятие психология вообще. С грехами своими я не распрощалась, да, думаю, и никогда окончательно не очищусь от них. Но стремление избавиться хотя бы от частных случаев впадения в грех, по молитве к Господу часто дает свои позитивные плоды. Я принимала за свойство своего характера вспыльчивость. В раннем детстве я способна была на самые крайние степени ее прояления. Все проблемы решались дракой, на брошенный в меня камень (в буквальном смысле), я отвечала таким же камнем (если только не более суровыми мерами). Об Исповеди, Причастии не могло быть и речи: я смеялась над верой других (и даже над собственным папой, когда он раскрывал Евангелие). В подростковом возрасте, когда почувствовала себя девушкой, грубые формы проявления вспыльчивости сменились на утонченные (м.б., еще более отвратительные). Они стали выражаться в обидном, часто просто ехидном, слове (когда, уже по окончании перебранки, еще думаешь, вот я еще и это могла бы сказать, и так задеть). Я вот думаю, что эта вспыльчивость, или — на языке психологии (прошу специалистов простить мне неизбежную неточность в терминах) — крайняя возбудимость нервной системы, — ни что иное как гордыня. Следствие безверия, признание лишь собственного авторитета, и т.д. (Ни в коей мере не утверждаю, что я избавилась от гордыни, но близкие замечают перемены во мне в лучшую сторону). Из сферы психологии (скорее даже, психиатрии) мы знакомы с термином "суицидные наклонности". Экзистенциалисты более тонко почувствовали природу тяги к самоубийству, определив ее как следствие неверия, ощущения "покинутости" Богом на земле. Но, со своей тягой к "абсурду", окружили самоубийство романтическим ореолом — как "рывок" за пределы "тюрьмы"(=жизни) — к "свободе". Сейчас генетики утверждают (помните, наверное, недавнюю информацию в "Православном обозрении"), что в скором времени берутся избавить человечество окончательно от этой "болезни" средствами генной инженерии еще на этапе внутриутробного развития плода. Мой жизненный опыт убеждает в том, что все они неправы в предлагаемых средствах и в определении природы суицида (в последнем — за исключением экзистенциалистов). Я нахожу истоки суицида в той же гордыне, которая есть плод неверия. Если же кончает жизнь самоубийством верующий в Бога человек, думаю причины — в неверии в Божию Благодать, в силу Божией любви к нам, в возможность для Него покрыть все наши грехи, при искреннем нашем покаянии. Во всяком случае, в моей душе тяга к самоубийству процветала до того самого дня, когда я впервые пошла в Церковь и на Исповеди батюшка объяснил мне, какое "бесом радование" устраивает самоубийца. Я понимаю теперь, что эту страшную тягу дает нам сам сатана: заманивает нас в ад. Что же остается для психологии в человеке? Сила волевых порывов? Так ведь и она дана Богом, и она может быть направлена на высокое и низкое (в зависимости от духовных устремлений человека: к Богу или к услаждению собственной самости=гордыни). Идеал "нищего духом", по моему пониманию, — в стремлении отказаться от всего своего (куда же тогда отступает психология?), от собственной природы, поврежденной грехом (а я так думаю, от бесовских искушений, от привычного служения этим "господам"), — и предать себя Господней воле: " и аще хощеши, сделай о мне вещь". Вывод о том, что психология наша — это фикция, — стал для меня предметом радости и освобождения. Конечно, часто впадая в грех, я понимаю все же, что это не есть моя природа, моя непременноя особенность, не есть "свойство моего характера". Это лишь "привычка ко греху", от которой, с Божией помощью, хотя бы в какой-то мере! есть надежда освободиться (Господь ведь слышит наши молитвы, и мы неоднократно реально в этом убеждались, правда? иначе трудно было бы удержаться в нас вере). А как думаете Вы? Вопрос мой и к психологам и к не-психологам: Когда мы вступаем на путь Православия, может ли продолжать свое существование психология? Возможно, она принимает какие-то иные, обновленные формы: и на уровне "диагнозов", и на уровне средств лечения? (По мне же, единственное средство лечения — покаянная молитва, Исповедь, Причастие — и "чин внимания к себе" после Исповеди, с непрекращающимися молитвами к Богу). Но может быть, все-таки существует какая-нибудь совершенно удивительная "православная психология"? Или все же это нонсенс? Спаси Вас Христос! Вета (Алла).
Ответы и комментарии: