[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено Вета 13:22:59 17/05/2000
в ответ на:
О самоидентификации, отправлено
partizan 11:01:19 17/05/2000
Вы правы, Андрей, когда упоминаете двоякое значение слова интеллигент. Более того, осмелюсь утверждать, что их — этих смыслов — гораздо больше. Вы ссылаетесь на источник 1904г. Тогда усилилось влияние определенного круга интеллигенции: именно, настроенной на религиозные реформы. Ко многим из них (уточняю: не ко всем) можно было справедливо отнести отличительные знаки, которые констатировал Н.М.Соколов. Вторую усилившуюся струю — именно в социальной среде (по социальному статусу — большей частью студенчество, изгнанных из университетов личностей, тех, кого ныне мы назвали бы бомжами — и кто впоследствии возглавил новый режим) — истинные интеллигенты начала века вряд ли назвали бы интеллигентными. > Что такое "интеллигентность" в Вашем понимании? > Образованность? Воспитанность? Нет, Андрей, гораздо большее. Попробую, пока варварски, наскоро, обосновать некую возможную классификацию данного понятия. С Вашего позволения, сначала, собственное понимание этого слова, которое сформировалось из опыта личного общения с людьми, которых я бы назвала истинно интеллигентными. Интеллигентность, для меня, это бесспорное уважение в другом — личности, подобной себе. Из собственного опыта: чаще встречала глубокие научные знания — в сочетании со скромнейшей самооценкой и с искренним интересом к другому, будь этот другой дворником или бомжем. И, напротив, очень часто именно гордый девиз "мы пскопския" определял агрессивность и озлобленность по отношению ко всему и всем, кто отличен от выразителя этого девиза. Знаю (из детских впечатлений — по разговорам взрослых о круге общих знакомых), что часто гонимые (после 17-го г.) интеллигенты начала века жертвенно защищали в период сталинских репрессий пострадавших пролетариев (случаи, о которых говорю, связаны с "шахтинским" делом), обращаясь с грамотно юридически составленными опровержениями в нужные органы. Готовность к жертве за другого человека — черта, присущая (и признававшаяся таковой) русскому интеллигенту. Те конкретные, чудом выжившие интеллигенты начала века, которых застала, будучи еще маленьким ребенком, отнюдь не были "позитивистами" по убеждениям. Закреплять позитивизм за интеллигенцией, как непременно присущую ей черту, — ошибочно, на мой взгляд. Интеллигентность — это еще и чуткость, тонкость осязания (на уровне кожи) того, что нравственно и безнравственно (не формально, а потому что это навредит другому). Убийство, кража — омерзительны интеллигенту. Мое личное восприятие интеллигенции и интеллигентности сформировалось также и под впечатлением прочитанного из философии, публицистики, художественной литературы, современной и начала века (уточню: критически воспринятых). Определяя для себя понятие "интеллигент", носители этого "знамени" выводили собственную родословную из определения "дворянин", понимаемого в духовном, а не сословном смысле (ссылаться придется на т.н. "еретиков", но не в "еретической" части их утверждений). Такую генеалогию выводил Дм.Мережковский в своем исследовании "Лев Толстой и Достоевский" (1901). Именно фрагмент романа "Подросток" Достоевского во многом определял для Мережковского понятие "интеллигент": "Если бы я был русским романистом и имел талант, то непременно брал бы героев моих из русского родового дворянства, потому что лишь в одном этом типе культурных русских людей возможен хоть вид красивого порядка и красивого впечатления, столь необходимого в романе для изящного воздействия на читателя. Говоря так, вовсе не шучу, хотя сам я — совершенно не дворянин, что, впрочем, вам и самим известно. Еще Пушкин наметил сюжеты будущих романов своих в " Преданиях русского семейства", и, поверьте, что тут действительно все, что у нас было доселе красивого. По крайней мере тут все, что было у нас хотя сколько-нибудь завершенного. Я не потому говорю, что так уже безусловно согласен с правильностью и правдивостью красоты этой; но тут, например, уже были законченные формы чести и долга, чего, кроме дворянства, нигде на Руси не только нет законченного, но даже нигде и не начато. Я говорю как человек спокойный и ищущий спокойствия". У о.Ал.Меня, в небольшой заметке ВСТРЕЧА (из книги "Трудный путь к диалогу") нашла точное замечание о том, что от дворянства, от древнерусских князей русская интеллигенция восприняла и христианские нравственные идеалы (кажется, в комментарии к докладу В.Тернавцева на заседании Религиозно-Философского общества). Какая-то — очень значительная часть — русской интеллигенции пошла по безрелигиозному пути (равно как и многие выразители народной идеологии), но даже для этой ее части некоторые христианские нравственные идеи оставались незыблемыми. О тех, кто шел и идет "мимо Бога", можем только плакать и молиться. Но были и те, кто пламенно окунулся в Православие (и помогла им в этом революционная трагедия, сотворенная потомками Базарова). Мережковский, конечно, в своих теоретизированиях на эту тему очень значительно преломил образ интеллигента, придав ему утилитарные черты непременного борца за социальную справедливость (См.: Грялдущий Хам" — 1905). Он объявил интеллигентами и Петра 1, и Раскольникова, и Базарова, наконец, который шокировал бы любого истинного интеллигента начала века. "Писаревщина" и "базаровщина" были отнюдь не в чести у интеллигентов. А к таковым — к интеллигентам — счастливы были себя причислить очень многие, не являвшиеся ни атеистами, ни творцами ересей. И слово "интеллигентность" — вне его искажения проповедниками религиозно-социальных ересей — звучало прежде всего как аналог духовного благородства, духовной глубины, отсутствия косности к знанию о мире, служению — именно служению — народу на поприще науки! тоже, проч. Не имперсонализм, а личностный фактор был первенствующим для интеллигента начала века. Интеллигент ведь обладал главным качеством — уважением к личности! другого. Оттого-то, наверное, не в последнюю очередь, оказался таким массовым приток русской интеллигенции в веру после 17-го г. (имею в виду Зарубежье, у нас такие явления фиксировать некому было в период гонений на Церковь). Еще один, третий план видения носителей интеллигентности — литературный. Для меня это: у Достоевского (хотя само слово еще пока не было популярным) — не удивляйтесь — Алеша Карамазов, во многом "списанный" — факт, конечно, ощеизвестный, не претендую на "открытие Америки" — с Вл.С.Солвьева), Иван Карамазов — с его мукой "о единой слезинке" попранного дитяти (Да, Иван не мог принять идею "Промысла Божия", потому что не был православным верующим — но и таковые приходили в начале века к вере: о.С.Булгаков, Г.П.Федотов, сам Вл.Соловьев, наконец, начинал-то в студенческие годы с симпатий к марксистским идеям): князь Лев Николаевич Мышкин ("князь-Христос" в ранних рукописях писателя), др.; у Чехова — доктор Астров, дядя Ваня — обоим чужда была вера, но ни тот, ни другой не звали на баррикады, как Вы помните, — а ведь они типичные представители русской интеллигенции конца 19-начала 20 в. Да, мы можем много- очень много! найти у них нравственных изъянов, — а в себе, если покопаться — да если и не копать — разве не найдем? Нам-то наши грехи известны. Этот список можно продолжить: герои Бориса Зайцева, принявшие в сердце Христа (рассказчик в "Изгнании", Христофоров в "Голубой Звезде"). Разве "интеллигентность" виновна в утере веры русским народом? Нет, простите мне мою категоричность: "базаровщина"! — полный антипод интеллигентности. Это, что касается приведенной Вами цитаты из Н.М.Соколова. Да, кстати, и кроме него по этому вопросу высказывались, и причем, диаметрально противоположно (и по отношению к нему, и по отношению друг к другу), представители русской интеллигенции начала века в сборнике "Вехи" (есть в "Vivos Voco"). Что же о вторично процитированном Вами отрывке из высказывания очень ценимого мною, очень мною уважаемого Юрия Аммосова: >>А вижу я стремление уютно жить, ничего не делая. Писать отчет раз в год, а все прочее время пить чаек, завывать под гитару плохие вирши, копировать на казенном ксероксе разный плохо переведенный и написанный хлам, ходить в турпоходы, вести заумные разговоры с себе подобными. Соавторствовать со всем подразделением, надувать себе имя чужими руками. Выбивать фонды по втридорога завышенным сметам на полуфиктивные темы, а на высшем уровне — кататься по миру с пустопорожними докладами на несчетных конгрессах в экзотических странах. И гоношиться своим мнимым превосходством над необразованным быдлом. , — то цитата эта иллюстрирует совершенно извращенный взгляд на понятие интеллигентность, и на истолкование сути научного творчества. В специфически "советском" понимании интеллигентности" ("духовном" восприемничестве нигилистических идей Базарова) интеллигентность искать тщетно. А вот многих конкретных представителей "советской интеллигенции" было бы несправедливым лишать (столь уж массово — целыми категориями: по принципу принадлежности к науке!) таких качеств, как способность к напряженному труду (и не ради личных благ — тут я категорически не могу с Вами согласиться), отсутствие интереса к дешевым массовым увеселениям (не надо идентифицировать "девочек-лаборанточек" — с учеными, которым время всегда было необходимо для науки), как любовь к рядом живущему человеку. Грустно, но иногда — как мы знаем, — живущий без веры интеллигент мог бы служить образцом добродетельной жизни для многих нас — пришедших к вере. Нет, не могу принять какого бы-то ни было членения людей на категории по духовным — нравственным и безнравственным — эталонам. С уважением! Алла (Вета).
Ответы и комментарии: