[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено Вета 11:35:17 21/07/2000
в ответ на:
Давайте разбираться о животных, отправлено
Александр Ладыгин 10:47:05 20/07/2000
>>> Мнение К. Льюиса, о том, что животное не осознает свое страдание как страдание, видится мне неудачной попыткой самоутешения. >> >> Ну почему же. Очень даже логичная мысль. > > Мне тоже так кажется на уровне теории. Исходя из того, что животные вне добра и зла (свободы воли нет), следует наверное считать, что боль и страдание, как зло (ну, или в других случаях, как благо, как наказание за грехи) для них не существует. Можно предположение? Не в качестве опровержения, а, если позволите, дополнения? Всё-таки, творение Божие — тайна, до конца не познанная человеком и, может быть, непознаваемая. Когда впервые прочитала «Слово о человеке» Свт.Игн.Брянчанинова (спасибо библиотеке «Православной беседы»!), была поражена приоткрытой тайной враждебности животного мира человеку: "Пало на землю проклятие, и засвистели ветры, забушевали бури, засверкала молния, возгремел гром, явились дожди, снега, грады, наводнения, землетрясение. Животные утратили повиновение и любовь к человеку, утратившему повиновение и любовь к Богу. Они вступили в враждебные отношения к нему. Одних он покоряет себе насильно и содержит в повиновении насильно; с другими он — в вражде и войне непримиримой и убийственной. Весьма-весьма немногие породы остались с приверженностию к нему, как бы грустный памятник и образец прежней всеобщей любви; большинство удалилось и укрылось от него в дремучие леса, в обширные степи, в ущелия гор и темные пещеры. Дикие и неприязненные взоры кидают они на прежнего обладателя своего, когда неожиданно встретятся с ним. Они как бы видят в нем преступника, врага Божия: одни быстро бегут от него, другие с остервенением кидаются на него, чтоб растерзать его». Можно ли говорить о полной неспособности животного воспринимать страдание как зло (в контексте мысли Свт.Игн.Брянчанинова)? Удивительно таинственной оказывается связь жизни животных с человеком, по грехопадении Адама. Осознает ли это каждая особь? Помнит ли она Рай? Вряд ли. Но весь животный мир, в какой-то своей общей памяти рода, наверное, сохранил обиду на человека, мне кажется. А на уровне отдельной особи? > Но жизнь все-таки склоняет к иному, хотя может быть это и не правильно. Когда собаку бьют, видели какие у нее глаза? Я видел. А еще видел раненого и умирающего медведя — у него в глазах — ненависть, а потом — грусть. Но все это может быть от человеческой чувствительности. А, может, и нет? Ведь описанные Вами, Александр, состояния — жизнь эмоций. А она, насколько известно, как раз относится к душевной сфере. Разве, на уровне душевном, мы мало страдаем, даже когда еще не предпринимаем попыток жить духовной жизнью (в стремлении к Богу)? Вот, если позволите, еще цитата из Свт.Игн.Брянчанинова. В ней говорится об обратной ситуации: когда человек сходит до внутренних движений, присущих животным. Мне же в данном отрывке интересна сама намеченная гамма эмоций, которые способны переживать животные: «Они (первые люди в Раю, — А-В) находились в непрестанном мире сами с собою, со всем, что их окружало, в непрестанном духовном наслаждении, в созерцании изяществ мiроздания, в богомыслин, в боговидении; мы волнуемся и раздираемся различными греховными страстями, потрясающими и терзающими и душу и тело, непрестанно боремся сами с собою и со всем, что нас окружает, страдаем и мучимся или находим наслаждение в наслаждениях скотов и зверей». Мне думается все же, что и животные чувствуют сами по себе, и то, что мы видим в их глазах: страдание, радость. любовь, проч. — действительные их ощущения, а не только наше впечатление, которым мы «облагораживаем» внутренний мир животного. Когда-то в детстве прочитала две книги (как-то случилось, что подряд, одну за другой, — из серии научно-популярной литературы, — ориентированы они, насколько помнится, были не на детей только): «Думают ли животные?» и «Не кричи, волки!» Вторая книга очень известна, наверное, многие с нею знакомы. Как-то встречала ссылку на нее и в интернет, если попадется — приведу чуть позже. В первой, со ссылками на лабораторные опыты и исследования, была сделана попытка показать механизмы некоторых мыслительных операций, присущих животным. Доказывалось, что, в некоторых пределах, мыслительная деятельность присуща и им. Говорилось о способности их запоминать и вспоминать, устанавливать некоторые связи между ранее произошедшими событиями (причем, не на механическом, безликом уровне условных рефлексов, — а именно в связи с эмоциональной реакцией на приятные или страшные для них события). Сама внутренняя окрашенность их «мыслительной деятельности» сравнивалась с образным мышлением художников (да не обидятся таковые, прочитав это сообщение, — я и сама рисую, и мне не обидно осознавать это сходство, оно ведь не абсолютно идентичное). В книге говорилось, что они «мыслят» в картинах, красках. Встречаясь с чем-то, что напоминает им ранее произошедший случай, они вспоминают его в красках, картинах, — и соответственно испытывают то или иное чуство: радость, страх, — и соответственно этому реагируют. К сожалению, авторов этой научно-популярной брошюры я не помню, но кто-либо, может быть, также читал ее. Она была издана где-то в середине 70-х гг. Ведь в самом человеке, как мы знаем, есть 3 ипостаси: человек телесный, человек душевный и человек духовный (у Ап.Павла об этом, — 1 Кор 15, 44–49 ; 1 Кор 2, 14–16). И, когда слезы мы льем (далее, простите, ссылаюсь на слова священника, слышанные в личной беседе), даже если эти слезы и в молитве, — не обязательно эти слезы духовные. Если они — от боли телесной, — это мы в себе жалеем животное, если это слезы обиды на ближнего — это угождение бесовским искушениям. И только если это слезы об отпадении от Всесовершенного Господа — только тогда это слезы духовные. Но ведь душа живая дана и животному. Любовь материнскую или, наоборот, любовь детей к родителям, мы, люди, не узурпировали. (Потому-то и слышим мы призыв любить каждого вообще ближнего, наверное, что любовь материнская присуща и животному. А вот полюбить чужого или чужих тебе людей может только человек верующий, не всякий, а приблизившийся к Святости, а, может быть, и только Святые). Вот о такой родительской любви, и о верной любви родителей волчьего семейства друг к другу говорилось во второй книге «Не кричи, волки!» Там исследователь поселился в соседстве с волчьей стаей и наблюдал зверей вблизи, как своих соседей. (Бесспорно, гамма чувств у животных не сравнима с человеческой, тем не менее, всем, конечно, известна и верность животных хозяину, и тоска по умершему хозяину, когда животное перестает совершать необходимые для жизнедеятельности действия — есть, напр.) > Все-таки, страдания человека иные именно из-за присущей ему греховности, сознания смерти и Суда. У животных всего этого нет, видимо и страдание их какое-то другое. А как же страдающий убежденный атеист? Он-то ведь не хочет признавать греховности за собой, совершенно осознанно отвергает понятие греха, Высшей Воли, и т.д.? Наверное, все же, страдание-то бывает по-разному окрашено. Но оно не перестает совсем быть страданием. > Еще очень важный момент, но тут, извините, отсылаю вас без комментариев к первоисточнику ("Слово, число и семиотическая теория жизни" Н.А.Заренков http://www.fadr.msu.ru/wordandnumber/) — это время. Время вносится в мир человеком именно через его переживания греха, смерти и суда. Без человека в мире нет времени, нет греха. Если нет греха, нет страдания. Я понимаю, что это все очень условная схема. Как раз вчера, по своим нуждам, прочитала главу из книги о.Г.Флоровского «Догмат и история» — там говорилось о возникновении времени (с выдержками из Св.Отцов). И возникновение времени он связывал не со смертью и смертностью, а с моментом творения мира: мира не было — и он возник, отсюда пошла точка отсчета времени, появилась возникшая и длящаяся реальность. Это — по поводу Вашего предыдущего тезиса. Вот небольшая цитата из книги о.Г.Флоровского: «Мир тварен. Это значит: мир произошел из ничего. Это значит, что не было мира прежде, чем стал и возник. Стал и возник вместе со временем. Ибо времени не было, когда не было мира. Ибо »время от создания неба и земли исчисляется", как говорил преп. Максим Исповедник (1). Только мир существует во времени — в смене, последовательности, длении. Без мира нет времени. И возникновение мира есть начало времен (2). Это начало, по разъяснению свт. Василия Великого, не есть еще ни время, ни частица времени, как начало пути не есть еще самый путь. Оно просто и несложно (3). Времени не было — и вдруг, и сразу оно началось. Тварь возникает, приходит в бытие, переходит «от несущих во еже быти». Начинает быть. По выражению свт. Григория Нисского, «самая ипостась твари начата изменением» (4), «самый переход из небытия в бытие есть некое движение и изменение в существующее несуществовавшего, прелагаемого по Божественному изволению» (5). Это первое возникновение и начало смены и дления, этот «переход» от пустоты к существованию непостижим для мысли". Поэтому, можем ли мы знать наверняка, что животное не ощущает, не осознает (на своем уровне) времени? Ведь оно входит в тот тварный мир, в котором, уже с момента его возникновения, началось движение времени (а не только по греховадении). По грехопадении в мир пришла смерть, — но разве не отсюда, и не от отпадения человека от Бога и не от утери Рая — выводит Свт.Игнатий Брянчанинов страдание твари в поврежденном мире и ее враждебность человеку? Можно ли отрицать осознание животным того, что такое смерть? Выражение глаз животного, наверное, еще может быть объяснено личными заблуждениями видящего его страдания человека. Но есть и другие, объективные внешние проявления. Если позволите, — пример из личного опыта наблюдения за животным. Моя собака (в то время еще очень резвый, «игручий» щенок) как-то утром в парке увидела мертвую белку (ее загрызла рысь, сбежавшая из зоопарка). Вот какой роман за этим последовал. Пес увидел мертвую белку, прийдя домой, не ел, не пил, лежал до вечерней прогулки, совершенно не реагируя ни на какие предложения поиграть. Вечером он первым делом побежал к тому дереву, под которым видел белку. На этом дереве тогда еще (это было до урагана) висел беличий домик, кормушка — и белок там было много. Он увидел живую белку, стоял, как загипнотизированный, молча, смотрел на нее. Обычно драчливый, он позволял другим кобелям проходить в шаге от себя, не видя ничего и никого вокруг. Этот его роман с белкой продолжался в течение двух недель. Она спускалась к нему — а он стоял не шелохнувшись. (Кончилась эта история потом трагикомедией: подбежала его подружка-собачонка и облаяла его белочку, белка испугалась и больше не спускалась; а, со временем, и наш пес забыл о ней). Мы с мужем были поражены глубиной реакции собаки на увиденную смерть другого животного, да и постоянством его «романа». Вот и говорите об отсутствии осознания животным смерти. Все-таки думаю, что животные многое чувствуют, осознают (на своем. образном уровне «умозаключений»), — и это тайна Божьего творения, которая, хотя, безусловно, и стоит на неизмеримо низшем уровне, чем тайна сотворения человека, — но все, с полной ясностью и категоричностью, знать о животном человек, наверное, не может. Что же до догадок о том, будут ли животные с человеком в будущей жизни? Хотелось бы верить в это, хотя бы на том уровне, который предлагает Льюис, и это уж было бы утешительно. Да произойдет ли это? Христос-то ведь не тварь бессловесную пришел Спасти, а человека, созданного по Своему Образу и Подобию. И в этой, почти безнадежности, беззащитности животного перед лицом смерти, мне видится еще больше оснований для самоукорения человека за Адамов грех непослушания. По человеку вся тварь страдает. Еще: почему написала, — страшно, если в сознании ребенка укоренится мысль о безотносительности животного к страданию. Как бы это не привело впоследствии к безлюбовному отношению к сотворенному Господом миру. Творение не должно, конечно, заслонять Творца от нас. Но и бессмысленная жестокость по отношению к этому миру, сотворенному Богом, также противна была бы Богу. Спаси Христос! Алла (Вета).
Ответы и комментарии:
