[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено Вета 22:44:42 24/07/2000
в ответ на:
Вета, кстати, ведь модернизм и постмодернизм — не родственники, отправлено
Юрий Аммосов 21:42:09 24/07/2000
> Вета, кстати, ведь модернизм и постмодернизм — не родственники Юра, а разве я утверждала их родственность? > Кстати, а не могли б вы дать определение постмодернизма с точки зрения литературоведения и эстетики? Не претендую на всеохватность, но попробую изложить в столь малом объеме, в общих чертах, это явление. В современном литературоведении к постмодернизму относят (определяя очень расплывчато, кстати сказать, хронологические рамки в каждой национальной литературе) произведения, в которых отражается ломка сюжетного начала, замена мировоззренческого элемента понятием «постмодернистской чувствительности», произведения, обладающие такой характерной чертой как «интертекстуальность», т.д. Постмодернизму в литературе и литературоведении присущ целый комплекс постструктуралитски-деконструктивистски-постмодернистских идей. Русский постмодернизм как раз родственник русского модернизма начала века (но это спорный вопрос, это мое личное мнение, мое «им-ха-ха»). Постмодернисты, правда, перекраивают наизнанку некоторые постулаты модернистов. Если в модернистской литературе (особенно у акмеистов, хотя и не только) царили реминисценции и аллюзии на темы искусства предшественников, то постмодернисты объявляют это постыдной отсталостью. На место реминисценций и аллюзий они ставят «интертекстуальность», которая предполагает уже аналогии, вариации на тему повседневной жизни. Вообще же, и это также постмодернистский постулат, в реальной жизни давно уже все «повязано» культурными аналогиями, утверждена истинная ценность реминисценций и аллюзий в каждом индивидуальном сознании. Поэтому «интертекстальность» на деле обращается в «отражение отражений». В реальном воплощении, литература постмодернизма во многом впитала идеи Юнга. «Коллективное бессознательное» поставлено во главу угла постмодернистской критики. Ничего бы, если б они обращали подобную критику к произведениям адептов постмодернизма. Но доходит до того, что постмодернисты в этом ключе истолковывают Л.Толстого, например. Вот фрагмент разбора Вадимом Рудневым были «Косточка»: «"Косточка» прежде всего представляет собой полную развертку Эдиповой ситуации. Авторитарная (фаллическая — термин Лакана — шизофреногенная — термин Кемпинского — мать) — слабый, пытающийся при помощи лжи навести поря-док отец-угрожающий кастрацией-смертью — мальчик Ваня, судя по всему 3-5 летней, и его желание съесть сливу как желание инцеста с матерью. Сливы, «этот смутный объект желания», — часть матери — ее грудь — ее половые органы, к которым Ваня принюхивается (копрофагия). Сливы — это по этимологии нечто сияющее. Бедный Ваня. Ананкастическая мать «сочла сливы» и «сказала отцу». И хотя реально Ваня не ел косточку, но страх символической смерти-кастрации гораздо сильнее реального поступка. Заметим, что для отца важна именно не слива, а косточка. Плохо есть тайком сливы (плохо желать матери) но проглотить косточку — это уже страшно, потому карается смертью. Именно поглощение косточки воспринимается как инцест. Проглатывание в мифологической традиции играет огромную роль. От проглатывания чего-либо родились многие мифологические герои: так, Кухулин рождается от того, что его мать выпила воду с насекомым. Конечно, чрезвычайно важно, что рассказ называется не «Слива», а «Косточка», потому что косточка — это то, что содержит в себе семя. Проглотив косточку, Ваня совершил бы символический обряд совокупления с матерью, более того, оплодотворения матери. (Характерно, что Ваня сначала покраснел — стыд за инцест, а потом побледнел — страх кастрации.)" Интертекстуальность приводит адептов постмодернизма и к иным соблазнам. Так, небезызвестный Жолковский обвиняет Ахматову (опираясь на ее же стихотворные «признания» ("Все мы бражники здесь, блудницы...") — именно в этих грехах: уж она и новое воплощение Екатерины, уж она и чуть ли не эксплуататорша, подчинившая своим прихотям жизнь своих близких (это уж по материалам дневников, мемуарной литературы). В русской литературе к постмодернизму относят произведения, начиная примерно с англоязычного Набокова. Юра, о постмодернизме я Вам могла бы многое еще написать. Но это всё будет окрашено негативными тонами моего отношения к «теории постмодернизма» (не к самой литературе этого направления, потому что, во-первых, тот же Набоков и от постмодернизма с удовольствием бы открестился, как от всех иных «групп и партий» открещивался, и, во-вторых, постмодернизм — явление опосредованное и во многом искусственно навязываемое именно теоретиками литературы). А чтобы Вам не навязывать заведомо тенденционную точку зрения, могу предложить почитать следующие исследования, касающиеся постмодернизма: Илья Петрович Ильин. Постструктурализм.Деконструктивизм.Постмодернизм.М: Интрада, 1996 (есть где-то в интернет, если действительно захотите почитать, — поищу адрес или могу прислать Вам вложением в письме, только уж тогда предварительно скажите, по какому адресу прислать); М. Н. Липовецкий, РУССКИЙ ПОСТМОДЕРНИЗМ (очерки исторической поэтики), Екатеринбург, 1997; Современное зарубежное литературоведение (энциклопедический справочник), М.: ИНТРАДА, 1999 (в интернет нет, всё остальное, перечисленное мною, есть в интернет). Вадим Руднев, Словарь культуры ХХ века. Алла (Вета).
Ответы и комментарии:
