[Православная беседа] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено Олеговна, православная, РПЦ, 10:37:22 15/08/2001:
Может будут интересны высказывания Константина Николаевича Леонтьева о Достоевском. Вообще-то в письмах он часто о нем высказывался, но я взяла только два. ...Но усердно молю Бога, чтобы Вы поскорее переросли Достоевского с его «гармониями», которых никогда не будет, да и не нужно. Его монашество — сочиненное. И учение от. Зосимы — ложное, и весь стиль его бесед фальшивый. Помоги Вам Господь милосердный поскорее вникнуть в дух реально существующего монашества и проникнуться им. Христианство личное есть, прежде всего, трансцендентный (не земной, загробный) эгоизм. Альтруизм же сам собою «приложится». «Страх Божий» (за себя, за свою вечность) есть начало премудрости религиозной. (Из письма В. В. Розанову 13 апреля 1891 г., Оптина Пустынь) Лет 6 тому назад Соловьев, почти тотчас же вслед за произнесением где-то трех речей в пользу Достоевского (где, между прочим, он возражал и мне на мою критику пушкинской речи Достоевского и утверждал, что христианство Достоевского было настоящее святоотеческое), написал мне письмо, в котором есть следующее, весьма злое, место о том же самом Федоре Михайловиче: «Достоевский горячо верил в существование религии и нередко рассматривал ее в подзорную трубу как отдаленный предмет, но стать на действительную религиозную почву никогда не умел». По-моему, это злая и печальная правда! Ведь я, признаюсь, хотя и не совсем на стороне «Инквизитора», но уж, конечно, и не на стороне того безжизненно-всепрощающего Христа, которого сочинил сам Достоевский. И то и другое — крайность. А евангельская и святоотеческая истина в середине. Я спрашивал у монахов, и они подтвердили мое мнение. Действительные инквизиторы в Бога и Христа веровали, конечно, посильнее самого Федора Михайловича. Иван Карамазов, устами которого Федор Михайлович хочет унизить католичество, совершенно не прав. Инквизиторы, благодаря общей жестокости века, впадали в ужасные и бесполезные крайности, но крайности религиозного фанатизма объяснить безверием — это уж слишком оригинальное «празднословие». Если христианство — учение божественное, то оно должно быть в одно и тоже время и в высшей степени идеально, и в высшей степени практично. Оно таково и есть в форме старого церковного учения (одинакового с этой стороны и на Востоке, и на Западе). А какая же может быть практичность с людьми (даже и хорошими) без некоторой доли страха? «Начало премудрости (духовной) есть страх Божий; плод же его любы». Все прибавки к вере и все «исправления» ХIХ века никуда не годятся, и наши русские и тем более, ибо они даже и не самобытны; я могу привести цитаты из Ж. Занда и других французских авторов, в которых раньше Достоевского говорится о «любви» и против суровости католичества. Старо и ошибочно. Разница между православием и католичеством велика со стороны догмата, канонических отношений, обрядности и со стороны истории развития их, но со стороны церковно-нравственного духа различия очень мало, различие главное здесь в том, что там все ясно, закончено, выработано до сухости, а у нас недосказано, недоделано, уклончиво... Но это относится не к сущности нравственного учения, а к истории и темпераменту тех наций, которые являются носительницами того и другого течения. (Из письма В. В. Розанову К.Н Леонтьева (24-27 мая 1891г., Оптина Пустынь) Переписка с Розановым, в ту пору 37-летним, велась в последний год жизни Леонтьева (†1891). Сам Розанов (†1919) похоронен в Сергиевом Посаде рядом с К.Н. Леонтьевым.
Ответы и комментарии: