"Путем особенным, по особенному избранию и призванию Божию может идти угодник Божий, что случается очень редко. Наиболее путем особенным идут или находящиеся в самообольщении, или направившиеся к самообольщению". Свт. Игнатий (Брянчанинов) Уважаемый р.Б. Андрей! В свою очередь выражаю радость по поводу того, что моя статья о "Рассказах странника" (которая является частью моего предисловия ко второму изданию, осуществленному нами, "Беседы старца с учеником о молитве Иисусовой" Свт. Игнатия, а не самостоятельным произведением, самостоятельной эта статья стала только в "интернете") вызвала такой живой интерес. Само предисловие начинается так: "Предлагая вниманию читателя учение Святителя Игнатия Брянчанинова о молитве, изложенное им в его труде "Беседе старца с учеником о молитве Иисусовой", составители сочли необходимым предостеречь от увлечения той литературой, которая имеет несоответствия Святоотеческому учению по этому вопросу". В конце Вашей статьи Вы признаете, что "опыт молитвенного подвига странника носит исключительный, единичный характер и содержит ряд ошибок", хотя и считаете что он, "тем не менее не может быть зачеркнут, как прелестный и пагубный". Я так не считаю, и придерживаюсь мнения о том, что напротив случаев подобного "опыта молитвенного подвига" достаточно много (подобным случаям и их печальным последствиям даже я был свидетель), а в целом, изначальные посылки и духовный путь (я имею ввиду два первых рассказа) странника необходимо признать ошибочным с предостережением кому-либо им ходить (Кстати, Вы обмолвились о том, что у странника был наставник. Это так, но у тех, кто читает сейчас растиражированные тысячами "Рассказы странника", таких наставников нет и быть не может, так как "Богодухновенных наставников не у нас" — помните кто написал эти слова?). Необходимо оговориться сразу еще об одном обстоятельстве. Вы приводите цитаты из "Рассказов" замечательные, чисто православные. Это меня не удивляет. Вы, возможно, воспринимаете "Рассказы" как реальный рассказ реального лица, где это лицо делится своим опытом. Совсем по другому "Рассказы" воспринимаю я. Я уверен что это вовсе не рассказы какого то странника а литературное произведение, автор которого задался целью написать пособие по Иисусовой молитве. Автор был, скорее всего, монахом и с образованием, был сведущ в духовной литературе (очевидно не только в православной), но, разумеется не был Духоносным наставником молитвы (коих, как Вы помните, нет у нас). В основу "Рассказов" (по крайней мере, в большей их части) автор положил, — это мое мнение, но я в нем уверен, — не свой личный молитвенный опыт, а свой опыт изучения духовной литературы. Совершенно твердо известно, что "Рассказы" прошли не одну редакцию [1], причем редакторы (из них некоторые сейчас канонизированы) как могли пытались улучшить, выправить "Рассказы". Этим я объясняю тот факт, что в "Рассказах" перемежаются совершенно православные поучения с жуткими опытами воображения процесса перегонки крови через сердце. Теперь позвольте перейти непосредственно к Вашим вопросам. Общие вопросы: 1. С одной стороны чтение статьи очень удобно по причине выделения в ней пунктов, а с другой — сам порядок изложения не очень понятен. По тексту предполагается, что он будет хронологическим по времени обучения странника молитве и достижения им определенных результатов, однако это не так, как мы увидим позже. Я тоже отвечу на него позже. 2. Из рассмотрения, на мой взляд, в целом упущены два момента, а именно: первое — странника нельзя сравнивать с общежительным монахом, так как его жизнь скорее напоминает жизнь монаха-безмолвника и второе — на первой стадии обучения странником руководил монах-схимник с откровением помыслов, что категорически меняет саму картину "делания" странника и само по себе является скорее уникальным случаем, чем правилом, особенно для мирянина. Если считать, что жизнь странника скорее напоминает жизнь монаха-безмолвника (хотя и является скорее уникальным случаем, чем правилом, особенно для мирянина), то придется признать, что он "незаконный" безмолвник: ": обильный плод, собираемый в уединении, есть последствия многотрудного пребывания между человеками. Второе есть основание для первого, и первое не может состояться, если ему не предшествует второе". Письмо 469 (620, 153) 1861 г. Вы можете возразить, что странник жил среди людей и там прошел эту школу. Святитель Игнатий во многих местах пишет, что в безмолвие может быть призван особенною благодатью Божией (выделено сост.) духовно зрелый монах, преуспевший в общем с братиями житии и имеющий (а не имевший короткое время самого раннего новоначалия) духоносного наставника. Вообще "Для стяжания глубокой сердечной молитвы нужно значительное предуготовление: оно должно состоять в удовлетворительном изучении опытом монашеской жизни, в приучении себя к деятельности по Евангельским заповедям:" (2, 258). О себе Св. Игнатий пишет так: "Я всегда желал глубокого уединения, боялся его, признавая себя не созревшим к нему; боялся самочинно вступить в него". Письмо 5 (6, 43) У странника переход в состояние монаха-безмолвника происходит из состояния обычного благочестивого мирянина, а это уже нарушение порядка вещей (вспомните какой путь в безмолвие был у преп. Серафима Саровского). Кстати, насчет явлений схимника во сне, я думаю большинство разумных батюшек нашего времени сразу бы запретили бы верить таким снам. Вот что пишет о снах Святитель: "Состояние видящего сны и видения опасно, очень близко к самообольщению". (2, 17); "Нам надо знать и знать, что в нашем состоянии, еще не обновленном благодатию, мы не способны видеть иных сновидений, кроме составляемых бредом души и наветом демонов". (5, 347); "Верующий сновидениям подобен гонящемуся за своею тенью и покушавшемуся поймать ее. (Преп. Иоанн Лествичник)" (5, 348); "Верующий сновидениям, вполне неискусен, а неверующий никакому сну — истинно любомудр. (Преп. Иоанн Лествичник)" (5, 349). То что "Рассказы" косвенно учат верить сновидениям — еще один повод для их критики. Насчет схимника. Возможно что в "Рассказах" изображен Духоносный муж, прозирающий глубины сердечные, только в этом случае можно отнести начало пути странника к исключениям а не к прельщенности. Возможно, (кто может отрицать!) схимник был слепым вождем слепца. Самое же главное, как я уже говорил, в том, что современные читатели не могут иметь Духоносного наставника молитвы, и им даже знать о подобных "особых" [2] путях незачем. Если учесть еще то, что эти "особые" пути печатаются многотысячными тиражами и распространяются не в среде отшельников а среди обычных мало читавших Св. Игнатия, мирян, то можно представить, какой огромный вред могут принести "Рассказы". Вы хоть в одном издании (например Сретенском) читали в предисловии, что этот путь особый, исключительный, и никому нельзя им ходить? Я читал там совершенно противоположное. Даже о чтении Святых отцов Святитель пишет: "Паисий Величковский в письме к старцу Феодосию говорит: "Отеческие книги, в особенности те из них, которые научают истинному послушанию, трезвению ума и безмолвию, вниманию и умной молитве, то есть, той, которая совершается умом в сердце, исключительно приличествует только одному монашескому чину, а не всем вообще православным христианам". (2, 260) "Каждый избери себе чтение отцов, соответствующее своему образу жизни. Отшельник пусть читает отцов, писавших о безмолвии; инок, живущий в общежитии, — Отцов написавших наставления для монашеских общежитий, христианин, живущий посреди мира, — святых Отцов, произнесших свои поучения вообще для всего христианства". (1, 114); "Непременно нужно чтение, соответствующее образу жизни. Иначе...ты сделаешься бесплодным мечтателем". (1, 114); "При неправильном чтении Священного Писания и святых Отцов, легко можно уклониться с спасительного пути в непроходимые дебри и глубокие пропасти, что и случилось со многими". (1, 114). (Интересно к какому образу жизни должен отнести себя читатель "Рассказов"? К отшельникам?) "Душою и целью молитвы: должно быть покаяние". (1, 270 — 271), пишет Свт. Игнатий. Вы пишете: На мой взгляд "любопытство" странника стало причиной поиска человека, который бы объяснил ему, что такое непрестанная молитва.. Но если это так, и любопытство вызвало только само понятие непрестанная молитва а не то как бы ею овладеть, то с чем же поздравляет странника схимник, говоря: Благодари Бога, возлюбленный брат, за сие открытие в тебе непреодолимого влечения к познанию непрестанной внутренней молитвы. Я не сомневаюсь, что познание здесь означает не рациональное уяснение того, что значит сам термин непрестанная молитва. Схимник призывает благодарить Бога не за желание странника просто узнать, а за желание именно познать, то есть приобрести (напомню, что в Библии постоянно слово познать употребляется в качестве приобрести, достичь, овладеть. Например: "Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила (Бытие 4, 1); "Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь". (1 Иоанна 4, 8) и т.д.)) НЕ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТИЮ ВНЕШНЕЮ достигают небесного света, непрестанной внутренней молитвы, но напротив, НИЩЕТОЮ ДУХА и деятельным опытом обретается он В ПРОСТОТЕ СЕРДЦА". И это первые слова наставника страннику. Именно они и должны положит залог его подвигу. В них нет ничего о высоких состояниях, а напротив, есть отсечение внешней премудрости мира и фундаментом молитвы полагается нищета духа, деятельный опыт и простота сердца. Об этом неоднократно пишет и свят.Игнатий. Слова прекрасны и мудры. Если бы странник по ним жил и не искал через год места сердечного, я бы не писал свою статью. Как следует из наставления святителя Игнатия иноку о молитве (100 молитв за 30 минут) свт. Игнатий указывал в данном случае на объем и продолжительность келейного правила(!) инока, совершаемого им после вечернего правила и поклонов. Неужели молитва на келейном правиле должна быть в два раза медленней чем вне правила? Не вижу на это указаний у Святителя. Он пишет: "Устное и гласное моление тогда плодоносно, когда оно сопряжено с со вниманием:". (1, 258) Возможно ли внимание при столь быстрой молитве как у странника? "Существенными принадлежностями этой (Иисусовой) молитвы должны быть: внимание, заключение ума в слова молитвы, крайняя неспешность при произнесении ее (выделено сост) и сокрушение духа". (5,107). Как известно в сутках 24 часов, то есть 1440 минут, то есть 86400 секунд. Несложное вычисление: каждую молитву можно прочитать за 7,2 секунды при круглосуточном молении. В молитве восемь слов. При особой форме молитвы странника возможно семь. То есть слово в секунду. Могу лишь повторить то, что уже цитировал из Свт. Игнатия в статье: "На неспешное и внимательное произнесение ста молитв [7] (Иисусовых) потребно времени 30 минут... Не произноси молитв спешно, одной немедленно за другою, делай после каждой молитвы краткий отдых и тем способствуй уму сосредоточиваться. Безостановочное произнесение молитв рассеивает ум. Переводи дыхание с осторожностью; дыши тихо и медленно: этот механизм предохраняет от рассеянности" [8]; "Не гоняйся за количеством молитвословий, а за качеством их, т.е. чтоб они произносимы были со вниманием и страхом Божиим" [9]; "Новоначальным должно заниматься молитвою понемногу, но часто, чтоб сохранить вкус к молитве и не произвести в уме утомления, от которого происходит оставление молитвы" [10]. В минуту странник при круглосуточном молении (ясно, что он на самом деле "молился" не круглые сутки а значит еще быстрее) прочитывал более восьми молитв, а по святителю Игнатию (даже если это во время келейного правила, (куда торопиться в другое время, Бог что ли на правиле один а после правила другой?)) чуть более трех. Трех молитв в минуту! То что Святитель призывает молиться постоянно не говорит о том что надо быстро. Постарайся столько приучиться к молитве Иисусовой, чтобы она сделалась твоею НЕПРЕСТАННОЮ МОЛИТВОЮ." — и это советует делать святитель новоначальных инокам, оказавшимся БЕЗ РУКОВОДСТВА наставником, как видно из цели написания им этой работы. Разве при непрестанности молитва должна убыстряться? Или без руководства она должна твориться быстрее? Стоишь ли, сидишь ли, беспрестанно говори: Господи Иисусе Христе, помилуй мя, — не громко и НЕ СПЕШНО; и непременно верно выполняй по три тысячи в день, НЕ ПРИБАВЛЯЯ и НЕ УМАЛЯЯ САМОЧИННО. При трех тысячах еще можно неспешно, но при двенадцати? Тут и прибавить самочинно ужу не получится — не куда больше. И еще вопрос, о котором я не имею представления, но подозреваю его связь с количеством молитв: не связано ли количество молитв в единицу времени (простите за некий утилитаризм) с самой формой молитвы? Как видно форма молитвы странника существенно короче принятой ныне ее формы "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного". Могу допустить, что она была короче только на одно последнее слово, и то вряд ли, из "Рассказов" этого не видно. Хронология событий, описанная в книге, дает ясно понять, что "непродолжительное время", это не время от начала подвига до рассматриваемого результата, а время от "я пошел в сибирские страны", перед принятием решения о путешествии в которые, "Долго я странствовал по разным местам". Далее по тексту видно, что дело происходит в летнии месяцы, а со старцем странник познакомился тоже летом, в конце которого тот почил, из чего следует, что прошел по крайней мере год его подвига, что, наверное, все же не малый срок. На мой взгляд год — очень малый срок для любого духовного делания вообще. "Впрочем это дело совершается не в один день и не в два дня, но требует много годов и времени: много нужно времени и подвига, чтобы был изгнан враг, и вселился Христос". (2, 247). Такой срок достаточен только для отрицательного результата. Начать после года молитвы искать сердечное место — как раз такой результат. Сердце, как мышца, как телесный орган, таинственным образом является "орудием души" по словам свят. Феофана Затворника. Насчет Свт. Феофана и его советов и мнений о молитве мы коснемся позже. Рассмотрению сердца, именно как телесного органа, посвящено несколько страниц в "Слове о молитве Иисусовой" свят. Игнатия с подробным описанием его строения и участия разных его частей в душевной и духовной деятельности. У святителя Игнатия есть про сердце: "Они (Свв. Ксанфопулы) говорят, что новоначальный, по отношению к безмолвной жизни, должен заниматься молитвой Иисусовою по способу блаженного Никифора, непрестанно вводя ее в сердце тихо, при посредстве ноздренного дыхания, столько же тихо испускаемого, имея при этом уста закрытыми [3]. Очень важно знать значение, которое дают святые наставники умной молитвы предлагаемому им механизму, который, как вещественной способ, никак не должно смешивать с собственным действием молитвы, которому никак не должно придавать особенной важности, как будто от него проистекает все преуспеяние молитвы". (2, 288); "Знаешь, что дыхание, которым дышим, составляется из воздуха, производим же дыхание сердцем, не иным чем. Оно — орудие жизни и теплоты телесной. Сердце втягивает в себя воздух, чтобы дыханием выпустить вон из себя теплоту свою, а себе доставить прохлаждение. Причина этого механизма, или, точнее, служитель — легкое, которое Бог создал редким, почему оно удобно вводит и изводит содержимое им. Таким образом, сердце, привлекая в себя дыханием прохладу и извергая им теплоту, неупустительно соблюдает тот порядок, в котором оно устроено для содержания жизни. И так ты, сев и собрав твой ум, введи в ноздренный путь, которым дыхание входит в сердце, приведи дыхание в (самое тихое) движение и понудь ум сойти с вдыхаемым воздухом в сердце". (2, 287); "Гораздо опаснее, гораздо ближе к прелести, когда подвижник, ощутив кровяную теплоту в сердце или груди, сочтет ее за благодатную, возмнит о ней, а потому и о себе нечто, начнет сочинять себе наслаждение, омрачать, обманывать, опутывать, губить себя самомнением". (2, 296). Нигде Свт. Игнатий не пишет о воображении сердца (да и овоображении вообще). Это как раз из серии упражнений другого Игнатия, не Святителя а прелестника — Лойолы. во сне является старец и объясняет ему порядок чтения Добротолюбия и только ПОСЛЕ ЭТОГО странник начинает отыскивать сердечный вход. Это уже после того, как молитва стала непрестанной, о чем и сам он пишет. В чем же можно его упрекнуть? Насчет снов я уже писал. Я по другому поводу недоумевал. Слишком быстро молитва стала непрестанной, сердечной. Слишком быстро странник решил перейти к поиску места сердечного. И как же странник оценивает сам свои "плоды"? "Сие обратило меня в особенности к прилежному чтению Добротолюбия, чтобы, как поверятьмои ощущения, так и изучить дальнейшее занятие внутренней сердечной молитвой; ибо без сей поверки БОЯЛСЯ, ДАБЫ НЕ ВПАСТЬ В ПРЕЛЕСТЬ и НЕ ПРИНЯТЬ естевственных действий за благодатные, и НЕ ВОЗГОРДИТЬСЯ скорым приобретением молитвы, как слышал я от покойного старца". Взвешенный и трезвый подход. Разве нет? Я уже обращал Ваше внимание на перемещанность правильных слов и неправильных поучений в "Рассказах". Такое впечатление, что странник как бы сам себя одергивает смиренными высказываниями после очередного "полета", а возможно здесь потрудились редакторы. Странник боится прелести, он читает "Добротолюбие" (кстати совершенно не по его мирскому образу жизни), но ищет место сердечное и спокойно учит других тому же. Вот первые плоды странника: "помыслы стихли", длинная пустынная служба кажется краткою, "не знаю, как благодарить Бога..." за убогий шалаш и наставника "мне грешному", "люди стали для меня добрее, как будто все меня стали любить", слезы умиления... Если только эти плоды брать критерием, то боюсь, их можно будет найти и у католических мистиков. Молитва — результат покаяния. Покаяние — результат видения, реального видения себя. Реально увидевший себя, (мы даже не представляем что это такое!) находится в состоянии при котором ему не до места сердечного и не до поучения других. Такой (особенно поначалу) ничего вообще вокруг не видит, и такой молитве действительно не нужен не учитель ни наставник, ни даже "Добротолюбие". И такая молитва только и есть настоящее духовное делание. Мне кажется, святитель Игнатий говорит об образах Христа, святых и т.д., то что и составляло упражнения Лойолы. Насчет "биения" целиком согласен с Вами, но склонен относить это к простоте странника. Cвят. Игнатий в оценке одного подвижника говорил: "свят, но не искусен", которые возможно подходят и к страннику, но, тем не менее, не умаляют его личного подвига. Взятие же им на себя миссии руководить другими и раздача наставлений, наверное, ошибочны. Святитель Игнатий и ВСЕ Восточные отцы предостерегают от ЛЮБОЙ работы воображения при молитве. Если помните у Св. Григория Синаита "Ум должен быть безвиден". Св. Феофан, правда опровергал это, но Церковь канонизировала его явно не за эти опровержения. "Ум во время молитвы должно иметь и со всею тщательностию сохранять безвидным, отвергая все образы, рисующиеся в способности воображения... Образы если их допустит ум в молитве, соделаются непроницаемой завесою, стеною между умом и Богом". (1, 147) ":святые Отцы строго воспрещают употребление способности воображения, повелевают содержать ум вполне безвидным, незапечатленным никакою печатию вещественного". (3, 287-288) На мой взгяд нельзя в качестве характеристики книги или человека прибегать к доводу, что он или она нравятся филокатоликам, неообновленцам или еще кому. Это не умаляет ее или его. Ведь и Сергия Радонежского оккультисты называют "своим". Что нам до того? Согласен, что это не довод. Это скорее повод задуматься. Вы не задумывались, почему филокатолики и неообновленцы не расхваливают Свт. Игнатия? Он им по духу противен. А вот я раз слышал выступление священника Георгия Чистякова, он прямо слюной захлебывался от панегириков "Рассказам". Хотя, повторяю, это не аргумент. "Работайте Господеви в веселии и внидете пред Ним в радости"(Пс.XCIX,2) Доколе молитва расхищается чуждыми помыслами: дотоле подвиг молитвы совершается с трудом, со скорбию, с понуждением... Когда же молитва начинает произноситься из всего существа: тогда подвиг ея преисполняется духовным наслаждением. Этим наслаждением влечется(! так я понимаю, сказанное по простоте "по привычке" — А.) подвижник к подвигу, ободряется, укрепляется, удерживается в подвиге: подвиг молитвы соделывается главнейшим, непрестанным, единственным подвигом подвижника. В несказанной радости(!) делатели непрестанной молитвы входят духом пред невидимое лице Божие, и предстоят лицу Божию." Все-таки, не смотря на внешнее сходство видна огромная разница в описании благодатного состояния у Свт. Игнатия и "святого полоумия" странника. Это вроде стиля "барокко" и стиля "барака". Хотя, думаю, только Духоносный может отличить. Моя цель была в другом: предостеречь. Я думаю Вы согласны с тем, что читать "Рассказы" широкому читателю просто опасно, а пытаться исполнять то чему он учит — погибельно. Святитель Игнатий явяелся для меня, как и для Вас, безусловным авторитетом в области православной аскетики, в связи с чем его оценка Франциска является определяющей для меня отношение к этому католическому "святому". В связи с чем возник вопрос, вызвавший у меня искреннее недоумение: зачем книгу Франциска переводил (правда сильно исправляя и так и не окончив перевод) свят. Феофан Затворник? Ведь если считать его(Франциска) сумашедшим и прельщеным, какой смысл использовать вообще что-либо из его слов? Нарушаю последовательность Ваших вопросов. Это я решил оставить на последок. Здесь цитаты из Свт. Феофана Затворника, которые сами должны показать читавшему Св. Игнатия, насколько они разнятся: (курсив — мой комментарий, жирный шрифт — мое выделение) Святитель Феофан: "Вся книга моя направлена к доказанию, что естество души и ангела не может быть вещественно". ("Творени иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Собрание писем" Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря и издательства "Паломник" Выпуск II Письмо 205 стр.4) Св. Феофан упорно, вопреки очевидности, доказывает нематериальность (следовательно безначальность и бесконечность во времени и пространстве) ангелов. "Сон о Преосвящ. Игнатии — мудреный. Что Преосвященный угодил Богу, в этом нет сомнения. Но сон то сей от Бога ли? Лукавый может привиться сюда. Особенно то сомнительно, что советует сочинения свои читать; а там ложь есть". (Выпуск II Письмо 239 стр. 54). Это один из типичных пассажей его в адрес Св. Игнатия. "Прочитали путь ко спасению? — Добре... И еще прочитайте когда-нибудь. Тут все, что мною писалось, пишется и будет писаться. Это мои уроки академии студентам С.-Петербургской. Конспект пересмотрен с о. Архимандритом Игнатием — после бывшим архиереем Брянчаниновым, и им одобрен. Это было в 46 — 7 годах". (Выпуск I Письмо 188 стр. 222) То ложь есть, то ссылается на авторитет. (В другом источнике Св. Феофан пишет, что Св. Игнатий заметил, что написал бы все по другому). "Воображение Распятого Христа есть ли существенное дело? — Нет, и оно тоже — помощное, а не главное. — Старица правду говорит, что для удержания ума от блуждания хорошо воображать предмет образно... Это можно..." ("Святитель Феофан Затворник о молитве Иисусовой, в письмах к схиигумену Герману и схимонаху Агапию" Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. Санкт-Петербург 1998 г. Стр13). Чисто католическую прелестную практику Св. Феофан считает допустимой.Может переводы Франциска дают себя знать? "Читать ли писания Преосв. Игнатия? — Читайте... Только статью о смерти не читайте, и то не всю, а только несколько листов, кажется в начале, где он говорит, что душа и Ангел телесны, и доказывает. (ссылаясь на Св. отцов! — сост) Эти листы вырвать лучше из книги. Вся статья очень назидательна, а эти листки портят ее. Враг его подзадорил. Можно думать (и я так думаю), что душа и Ангел — духовны по естеству, но облечены тонким эфирным телом, а чтобы они по естеству были тело, так думать нельзя". (стр. 32). Бестелесен, то есть нематериален, как известно, один Бог. "Чего ищут молитвою Иисусовою? — Того, чтоб канул в сердце благодатный огонь, и началась непрестанная молитва, чем и определяется благодатное состояние". (стр. 34). Цель прелестная, ищут покаяния. Непрестанность не признак благодати. Признак благодати внимание, умиление и покаяние. Их и ищут молитвой, а не "благодатного огня" — состояния обновленного естества. "Настоящая сердечная молитва — дар благодати... Отличительная черта сего дара — непрерывность молитвы...". (стр. 40) То же. "Пишите, что приобрели книжку: "Душа и Ангел не тело, а дух". — Добре! Читайте и другим давайте, или советуйте приобретать. Тут излагается прямая истина; но есть лица, которые держатся противоположной сему лжи, — небезопасной: ибо если душа тело, то зачем нам воздерживаться от телесного? Яждь, пий и веселись!." Вот уж прости Господи! Слов нет. А если тело — тело, то значит ему от телесного не надо воздерживаться? "Но Вы будете неправы, если и о всех сочинениях Преосв. Игнатия будете думать дурно. В них излагается прямая истина о духовной жизни, и все словами Отцов, хотя не везде указывается, где взяты мысли. Потому его следует читать, не морщась". (стр. 47). Спасибо за утешение. Мы слава Богу, морщимся при чтении других писателей! Собственно вот и все, что я хотел сказать. Очень бы хотелось услышать Ваше мнение. С Уважением иером. Игнатий (Душеин) [1] "Помните, — или знали ль Паисия Саровского — теперь игумена где-то в Казанской епархии? Он издал рассказ странника, искавшаго молитву Иисусову... И мне прислал. Я эту книжку поправил, — и дополнил... и послал для второго издания". (Свт. Феофан Затворник. Письма. Выпуск III Письмо 1156 стр. 164) [2] "я воспитан учением Святых иноков и от всякаго пути особеннаго устраняюсь. Путем особенным, по особенному избранию и призванию Божию может итти угодник Божий, что случается очень редко. Наиболее путем особенным идут или находящиеся в самообольщении, или направившиеся к самообольщению. Нам должно держаться вдали и в осторожности от всех, идущих путем особенным, загадочным". Свт. Игнатий Письмо 553 (707, 240) 1865 г. [3] Главы 19 и 45.
Ответы и комментарии: