Александр Павлов, Вы писали: > Писал уже. Как только раздаются призывы о любви к Родине - я чуствую вонь стандартной лжи.
Это очень печально. Тем более, что пишете вы об этом на православном форуме и почти живете на нем. К тому же Вы почему-то упорно называете национализмом все что угодно, только не сам православны национализм. К сожалению патриотизм и национализм были за последние годы в России сильно скомпроментированы, в том числе и не без участия СМИ. ВАМ хочется в этом поучаствовать??? _________________________________________________
Иван Ильин, "О русском национализме." Национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего народа во всем его своеобразии. Национализм есть вера в инстинктивную и духовную силу своего народа, вера в его духовное призвание. Национализм есть воля к тому, чтобы мой народ творчески и свободно цвел в Божием саду. Национализм есть созерцание своего народа перед лицом Божиим, созерцание его души, его недостатков, его талантов, его исторической проблематики, его опасностей и его соблазнов. Национализм есть система поступков, вытекающих из этой любви, из этой веры, из этой воли и из этого созерцания.
... национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить или глушить его; надо осмысливать его перед лицом Божиим, духовно обосновывать и облагораживать его проявления ... http://apocalypse.orthodoxy.ru/problems/092.htm
Опасности и задания русского национализма.
Все то, что я высказал в оправдание и обоснование национализма, заставляет меня договорить и признать, что есть больные и извращенные формы национального чувства и национальной политики. Эти извращенные формы могут быть сведены к двум главным типам: в первом случае национальное чувство прилепляется к неглавному в жизни и культуре своего народа; во втором случае оно превращает утверждение своей культуры в отрицание чужой. Сочетание и сплетение этих ошибок может порождать самые различные виды больного национализма.
Первая ошибка состоит в том, что чувство и воля националиста прикрепляются не к духу и не к духовной культуре его народа, а к внешним проявлениям народной жизни - к хозяйству, к политической мощи, к размерам государственной территории и к завоевательным успехам своего народа. Главное - жизнь духа - не ценится и не бережется, оставаясь совсем в пренебрежении или являясь средством для неглавного, т. е. превращаясь в орудие хозяйства, политики или завоеваний.
Вторая ошибка состоит в том, что чувство и воля националиста, вместо того чтобы идти в глубину своего духовного достояния, уходят в отвращение и презрение ко всему иноземному. Суждение: «мое национальное бытие оправдано перед лицом Божиим», превращается, вопреки всем законам жизни и логики, в нелепое утверждение: «национальное бытие других народов не имеет перед моим лицом никаких оправданий»... Так как если бы одобрение одного цветка давало основание осуждать все остальные, или - любовь к своей матери заставляла ненавидеть и презирать всех других матерей. Эта ошибка имеет, впрочем, совсем не логическую природу, а психологическую и духовную: тут и наивная исключительность примитивной натуры, и этнически врожденное самодовольство, и жадность, и похоть власти, и узость провинциального горизонта, и отсутствие юмора, и, конечно, неодухотворенность национального инстинкта. Народы с таким национализмом очень легко впадают в манию величия и в своеобразное завоевательное буйство, как бы ни называть его - шовинизмом, империализмом или как-нибудь иначе.
Нация, как единение людей с единым национальным актом и культурою, не определяется принадлежностью к единой церкви, но включает в себя людей разной веры, и разных исповеданий, и разных церквей. И тем не менее русский национальный акт и дух был взращен в лоне Православия и исторически определился его духом, на что и указывал Пушкин. К этому русскому национальному акту более или менее приобщились почти все народы России самых различных вер и исповеданий:
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий Тунгус, и друг степей калмык. (Пушкин)
И все они, сами того не зная, таинственно приобщились к дарам русского Православия, сокровенно заложенным в русском национальном акте. Русский национализм распространил скрытые в нем лучи русского Православия по всей России. Но из этого уже ясно, что национальное и церковное не одно и то же. http://apocalypse.orthodoxy.ru/problems/093.htm?
Основы демократии. Демократия имеет свои жизненные основы - в духе народа, в его правосознании, в его социальном укладе. Нет этих основ, и демократия выродится - или в охлократию (засилье черни), или в тиранию. Каковы же эти основы? Демократия (по-русски - «народоправство») предполагает в народе способность не только вести государственную жизнь, но именно править государством. Народ, лишенный чувства ответственности, не способен к народоправ-ству: он поведет себя безответственно и погубит все дело. И пока это чувство в нем не воспитано - взваливать на него бремя народоправства можно только сослепу, от доктринерства и от своей собственной безответственности.
Во-вторых, народоправство неосуществимо без свободной лояльности и без элементарной честности. Народ, не научившийся чтить закон и добровольно соблюдать его за совесть, не будет уважать ни своего государственного устройства, ни им самим изданных законов; всяческое правонарушение окажется основной формой его жизни, и во всех делах его водворится «черный рынок». Мало этого, этот народ окажется неспособным ни к контролю, ни к суду, ни к принудительным мерам, ни к мобилизации своей армии; ибо в основе всего этого лежит добровольное закононаблюдение, чувство долга и неподкупность. Но где законы не уважаются, так особенно и непрестанно попираются законы имущественные: грани между «твоим и моим», между «моим и общественным», между «моим и казенным» утрачиваются: в жизнь внедряется всяческое воровство и мошенничество, продажность и взяточничество; люди не стыдятся уголовщины - и народоправство становится своей собственной карикатурой. Первая же война провалит его с позором.
Демократия - немедленно и во что бы то ни стало.
В наше время существует довольно распространенный предрассудок, будто демократический строй обеспечивает человеческое общество от тоталитарного режима и будто всякое отступление от демократии в сторону авторитарного строя приближает народы к тоталитаризму.
Мы должны предвидеть, что трезвые политические соображения, изложенные в двух последних статьях «Наших Задач» (с. 137, 140), не убедят «доктринеров от демократии». Они внушили себе раз навсегда, что демократическая форма государственной жизни есть высшая и самостоятельная ценность, воздух бытия, свет жизни, радость существования, гарантия всяческой справедливости, смысл творчества... Наша патриотическая тревога о России ничего не говорит им. Мы спрашиваем: что сделает из политической свободы человек, который не созрел для нее и переживает ее как разнуздание? Ведь мы прожили 1917 год с открытыми глазами и с сердцем, обливающимся кровью! Мы наблюдали и учились. Мы учились и научились. Мы спрашиваем: чем же заполнит такой человек свои политические права теперь, после тридцати или сорокалетнего революционного рабства? Что даст своей стране такой человек, злоупотребляя всеми свободами, выбирая криводушно, голосуя продажно, решая все вопросы государства на основах воровства, мести и жадности?
«Чтобы приучить людей к свободе, надо давать им столько свободы, сколько они в состоянии принять и жизненно наполнить, не погубляя себя и своего государства; безмерная и непосильная свобода всегда была и всегда будет - сущим политическим ядом».
«Самое важное - это бытие России. Она должна прежде всего восстать из порабощения и возобновить свою хозяйственную и духовную жизнь. А потом только, в меру своих наличных способностей к корпоративно-государственной форме, - она может думать о своем демократическом облачении. Россия должна продолжать свое великое, вековое, религиозно-национальное Дело, свое общечеловеческое культурное служение. Это главное, это самое существенное. Она не может и не должна платить «любую цену» за псевдодемократическое разнуздание, которое доктринеры называют «свободою»; от этого разнуздания они сами погибнут первые, если не успеют опять спастись за кордон. Но наша скорбь не о них, а о России. Лозунг «демократия немедленно и во что бы то ни стало» один раз привел уже в России к тоталитарной диктатуре. Он грозит такой же диктатурой и впредь, но уже антикоммунистической».
«Мы понимаем, что доктринерам - их доктрина дороже России: на то они доктринеры. Но нам Россия дороже всего, и мы не желаем ни всероссийского распада, ни нового вымирания русского народа в подготовляемых расчленителями гражданских войнах». Да спасет нас от этого Господь!..
Иван Ильин(1883 - 1954), «Наши задачи» __________________________________________________________
А. Солженицын: o национальной идее
Я осторожно отношусь к термину «национальная идея». Осторожно потому, что им злоупотребляли. В нашем бедственном, неурядливом, ограбленном состоянии я предложил бы национальную идею, которая изложена 250 лет тому назад елизаветинским вельможей Петром Ивановичем Шуваловым. Он предложил Елизавете руководствоваться как главным законом таким — сбережение народа. Какая здесь мысль!
О приватизации, демократии в России Чубайс философствовал тогда, что никогда в мире не видели такой быстрой приватизации. Так буквально и есть. Таких идиотов нигде в мире больше не было. С огромной скоростью раздали наши благословенные недра, нефть, цветные металлы, уголь, производство. Ограбили Россию до нитки. Что, это демократия? Был референдум по этому поводу? Кого-нибудь спросили? Это народ осуществлял свою власть и свое будущее? Нарастили из мусора, из ничего каких-то миллиардеров, которые вообще ничего для России не сделали. У нас образовался некий политический класс — несколько сотен человек, которые заявили: «Я профессиональный политик и буду заниматься политикой». Или: «Я профессиональный политолог, я эксперт по законоведческим делам. Вы там носом ковыряйтесь в своей черной земле, а мы за вас решим, что вам делать». http://www.aif.ru/online/aif/1284/04_01?print
Об опасностях национализна можно сказать кажется еще кое-что, но об этом возможно в следующий раз.
|