> Стремительно распространяется мнение о том, что в древности существовал обычай: на брачных пирах всем гостям раздавали щедрой рукой брачную (праздничную) одежду.
Ну, "стремительно распространяется" - это как-то громковато сказано. Во всяком случае, в изданиях сто-с-лишним-летней давности такие комментарии уже точно были.
> Я не могу представить себе физически эти горы праздничных хитонов, которые выдаются каждому входящему на пир, особенно если учесть, насколько дороги в древности были любые ткани.
Дык, это все-таки _царский_ брачный пир, а не обычная свадьба.
А вот отрывок из Толковой Библии Лопухина. Тут не говорится напрямую об этом обычае на земном браке, а только о том, что (и это полностью соответствует смыслу тропаря "Чертог Твой") так будет на браке Царя Небесного:
"Когда собирались гости, царя не было во дворце. Он входит только тогда, когда уже начался пир. Контраст между выражениями “злые и добрые” и “возлежащие” на пиру, т.е. принятые на царский пир в царский дворец гости, проведен, несомненно, намеренно и очень тонко. Хотя гости были “злые и добрые,” однако они удостоились царского приглашения и возлежали теперь на пиру в брачных, т.е. нарядных одеждах. Злые и порочные превращаются здесь в почетных гостей быстро и какою-то чудодейственной силой. Смысл, конечно, тот, что евангельские вести, принимаемые злыми и добрыми, быстро преобразовывают их. Но взор царя омрачается при виде одного человека, который сидел на пиру не в нарядной, а в рваной, грязной, “не в брачной” одежде, в лохмотьях. Виноват ли был этот человек, если пришел на пир прямо, так сказать, с улицы, и если у него не было средств для того, чтобы приобрести себе нарядную одежду? Вопрос этот разрешается очень просто, тем, что всякий, приходящий на пир, приготовляемый Царем Небесным, может взять для себя в приемной комнате царского дворца какие угодно нарядные одежды, и, таким образом, явиться в приличном виде на брачный пир Агнца. Это в притче, несомненно, предполагается. Наша церковная песнь “Чертог Твой, вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в он” выражает, с одной стороны, глубочайшее смирение христианина, а с другой — просьбу, обращенную к Богу, дать приличную одежду в духовном смысле: “просвети одеяние души моей, Светодавче, и спаси мя.” Таким образом, от грешника требуется только желание приобрести себе нарядные одежды, которые будут ему, несомненно, даны, и притом безвозмездно"
|
Раздача брачных одежд в древности
