Лазарь (Абашидзе), архим. - О тайных недугах души - Как смирение может быть ложным

Здесь часто повторялось: надо смиряться, ищи прежде всего смирения и т.п. Но надо сказать, что и смирение может быть ложным.

Во-первых, надо точно различать смирение от смиренномудрия, а смиренномудрие от смиреннословия. Смирение есть одна из высших евангельских добродетелей, превысшая человеческого постижения. Смирение божественно, оно есть учение Христово, свойство Христово, действие Христово. Иоанн Лествичник говорит, что одни водимые Божиим Духом могут удовлетворительно рассуждать о смирении. Желающий приобрести смирение должен с тщательностью изучать Евангелие и с такою же тщательностью исполнять все заповедания Господа нашего Иисуса Христа. Делатель евангельских заповедей может прийти в сознание своей собственной греховности и греховности всего человечества, наконец, в сознание и убеждение, что он грешнейший и худший всех человеков. Смирение есть сердечное чувство.

Смиренномудрие же есть образ мыслей, заимствованный всецело из Евангелия от Христа. Сначала должно приобучаться к смиренномудрию, по мере упражнения в смиренномудрии душа приобретает смирение [1]. Смирение даруется душе Богом, это уже действие благодати Божией, смиренномудрием же мы приготовляем себя к смирению, показываем Господу наше желание иметь святое смирение. Смиренномудрствуя, христианин старается делать все так, как бы он уже имел смирение, — в отношениях с близкими, во всех своих действиях, в помыслах, хотя душа его еще не смирилась, ему приходится держать себя в смиренном настроении через принуждение, все время удерживая все свои дерзкие порывы, Но это не есть притворство и фальшь, так как здесь цель та, чтобы этим поведением действительно стяжать смирение, и, конечно, для этого надо вести себя скромно, говорить тихо, ходить спокойно, не спорить, не выказываться и т.д.

Но очень похоже на смиренномудрие смиреннословие. По большей части действия его как будто те же, видится снаружи так же, но внутри совсем иное. Смиреннословие имеет внутри другую цель, оно желает показаться людям смирением, с этой целью принимает смиренный вид, потупляет взор, говорит тихие, скромные слова: во всем виде тихость и сдержанность; или же говорит о себе обличительные фразы — все это напоказ, ради мнения человеческого.

"Сколько полезно укорять себя и обвинять в греховности пред Богом в тайне душевной клети, столько вредно делать это пред людьми. В противном случае мы будем возбуждать в себе обольстительное мнение, что мы смиренны", — говорит епископ Игнатий. Он замечает интересную вещь: что миру очень не нравится истинное смирение в людях, а ложное, притворное всегда очень привлекает его. Святитель пишет: "Преуспевшие в монашеской жизни стяжавают особенную свободу и простоту сердца, которые не могут не вынаруживаться в их обращении с ближними. Они не нравятся миру! он признает их гордыми... Мир ищет лести, а в них видит искренность, которая ему не нужна, встречает обличение, которое ему ненавистно" [2]. Замечено, что истинно смиренные люди, любящие ближних, не заботятся о внешнем впечатлении своем на них, они внимают душе своей и заняты тем, чтоб действительно исполнить по отношению к ближнему Христовы заповеди; внешнее обращение таких людей бывает очень сдержанное, иногда кажется даже чрезмерно суровым или жестоким. Но само время потом открывает — что эти люди проявили искреннюю заботу о ближних, действительно сострадали и оказали помощь. А лицемеры, притворщики, лжесмиренные часто бывают необыкновенно радушны, милы, услужливы; но случись скорбь, беда, затруднение — они окажутся далекими, холодными и чужими, безразличными ко всем страданиям близких. Это-то и есть закваска фарисейская, беречься которой заповедовал Своим ученикам Господь наш Иисус Христос.

[1] Епископ Игнатий Брянчанинов. Т. 1, "О смирении", стр. 306. . 159

[2] Епископ Игнатий Брянчанинов. Т. 1, "О смирении", стр. 317