Феофилакт Болгарский, блаж. - Толкование на Евангелие от Матфея

Внемлите милостыни вашея не творити пред человеки, да видими будете ими: аще ли же ни, мзды не имате от Отца вашего, иже есть на небесех. Возведши к самой высшей добродетели - любви. Господь восстает против славы, которою обыкновенно сопровождаются добрые дела. Заметь, что говорит: внемлите - берегитесь! говорит как бы о каком-нибудь звере лютом. Берегитесь, чтобы он не растерзал вас. Впрочем, если ты творишь дело милосердия и пред человеками, но не с тем, чтобы на тебя смотрели, не будешь осужден, и не потеряешь мзды. Но если делаешь то из тщеславия, то потеряешь награду и будешь осужден, хотя бы делал то и в клети своей: Бог карает, или увенчивает намерение.

Егда убо твориши милостыню, не воструби пред собою, якоже лицемери творят в сонмищах и в стогнах, яко да прославятся от человек. Говорит так не потому, будто лицемеры носили при себе трубы, но чтобы более опорочить их намерение, так как они желали, чтобы об их милостыне трубили. Лицемеры суть те, которые в сердце своем не то, чем показываются. Так они кажутся милостивыми, но на самом деле не таковы. Они показываются милостивыми, чтоб видели их другие.

Аминь глаголю вам: восприемлют мзду свою. Их хвалят, и посему они в сем самом получили всю свою награду от людей.

Тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. Не с преувеличением сказал так: если, то есть, можно, скрой и от себя самого. Или так: левая рука принимается за тщеславие, а правая - за милостыню. Итак милостыня пусть подается без тщеславия, дабы тщеславие не украло твоей милостыни.

Яко да будет милостыня твоя в тайне: и Отец твой видяй в тайне, Той воздаст тебе яве. Когда воздаст? Тогда, когда окажутся вся нага и объявлена; тогда наипаче и прославишься ты пред всеми небесными силами и святыми.

И егда молишися, не буди якоже лицемери: яко любят в сонмищах и в стогнах путий стояще молитися, яко да явятся человеком: аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою. И сих называет лицемерами, потому что и они только кажутся внимательными к Богу, а на самом деле внимательны к людям, от которых и получают мзду свою.

Ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, иже в тайне: и Отец твой видяй в тайне, воздаст тебе яве. Что же? ужели не должно мне молиться в церкви? Напротив, должно, только с чистым намерением, а не с тем, чтобы то видели люди: потому что не место вредит нам, но внутреннее расположение и цель. Многие и втайне молясь, делают это для того, чтобы нравиться людям.

Молящеся же не лишше глаголите, якоже язычницы. Многоглаголание есть пустословие, когда например молимся о чем либо земном, - о власти, славе, богатстве. И так ты не будь пустословом, и проси того, что достойно Господа Бога.

Мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут; не подобитеся убо им. Не должно совершать молитв, составленных из многочисленных слов, а должно молиться немногими словами, но сердечно и непрестанно.

Весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего. Молимся не для того, чтобы научить Его, но чтобы самим нам не увлекаться житейскими заботами, получить прощение грехов и великую пользу от собеседования с Ним.

Сице убо молитеся вы. Отче наш, иже ecu на небесех. Иное - обет, и иное - молитва. Обет есть данное Богу обещание, как, например, когда кто обещается воздерживаться от вина, или чего либо иного, или поститься в известное время, или подать что для Бога, и проч., а молитва есть прошение благ. Словом: Отче, показывает тебе, каких ты удостоился благ, сделавшись сыном Божиим. Словом же: на небесех, указал тебе на твое отечество и на отеческий дом: посему, если желаешь иметь Бога отцем, смотри на небо, а не на землю, как бессловесные. Ты не говоришь: Отче мой, а Отче наш: потому что должен смотреть на всех, как на братьев, детей одного Отца.

Да святится имя Твое. То есть, соделай нас святыми дабы прославлялось имя Твое. Ибо как моими худыми делами Бог хулится, так моими добрыми делами святится, то есть, прославляется, как Святый.

Да приидет царствие Твое, то есть, второе пришествие: ибо человек со спокойною совестию смело молится о пришествии воскресения и суда.

Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Как ангелы, говорит, исполняют волю Твою, так и нам даруй исполнять ее.

Хлеб наш насущный дождь нам днесь. Насущным называет хлеб тот, который достаточен для сохранения нашего естества в силе. Словом же днесь устраняется забота о завтрашнем дне. И тело Христово есть насущный хлеб, о неосужденном причащении которого нам должно молиться.

И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. Поелику мы грешим и после крещения, то повелевает молиться, дабы оставил нам грехи наши, оставил так, как и мы оставляем другим. Ибо если мы злопамятствуем, Он не оставляет нам. Бог поставляет нас как бы в пример Себе, так что, как мы поступаем с другими, так и Он поступает с нами.

И не введи нас в напасть. Мы люди слабые, посему не должны ввергать себя искушениям: но если впали в искушение, то должны молиться, чтоб оно не поглотило нас, и чтобы Бог даровал нам помощь и терпение. Ибо только тот вовлекается в бездну напасти, кто побежден, но кто впал в искушение и победил его, тот достоин венцев и славы.

Но избави нас от лукаваго. Не сказал: от лукавых людей: ибо не они делают нам зло, но лукавый возбуждает их на то, и делает зло и нам и им. Посему не людей, а злых духов нам должно ненавидеть и проклинать.

Яко Твое есть царствие, и сила, и слава, во веки. Аминь. Здесь ободряет нас: ибо если Отец наш есть Царь, сильный и славный: то при твердой вере мы без сомнения победим лукавого, и впоследствии прославимся, то есть, когда Он будет воздавать всем по делам.

Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустить и вам Отец ваш небесный. Опять научает нас быть незлопамятными. Об Отце же напоминает нам, чтобы мы, как дети такого Отца, стыдясь Его, не злобились подобно зверям.

Аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешении ваших. Благосердый Бог всего более ненавидит безжалостность и зверство, посему и запрещает нам быть таковыми.

Егда же поститеся, не будите якоже лицемери сетующе: помрачают бо лица своя, яко да явятся человеком постящеся; аминь глаголю вам: яко восприемлют мзду свою. Помрачение лица есть принятие пасмурного вида, то есть, когда кто кажется не тем, каков есть, но притворно принимает скорбный вид.

Ты же постяся помажи главу твою, и лице твое умый: яко да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, иже в тайне: и Отец твой видяй в тайне, воздаст тебе яве. Помазываться елеем после умовения, у древних было знаком радости: так и ты показывай себя радующимся. Но под елеем разумеется также и милостыня, а под главою нашею - Христос, Которого должно умащать милостынями. А лице умывать, значит душу очищать и чувства омывать слезами.

Не скрывайте себе сокровищ на земли, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкапывают и крадут: скрывайте же себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкапывают, ни крадут. Изгнавши болезнь тщеславия, напоследок говорит о нестяжании: ибо люди приобретают много имущества для тщеславия. Он показывает тщету земного сокровища, потому что червь и тля портят пищу и одежду, а воры крадут золото и серебро. Потом, дабы кто не сказал: "не все же крадут". Он говорит: хотя бы и ничего подобного не было, но то самое, что предаются заботе о богатстве, есть великое зло и бедствие для души: потому что пекутся о вещах тленных и забывают Бога. Посему и говорит:

Идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше. Светильник телу есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет. Аще убо свет иже в тебе, тма есть, то тма кольми? То есть, если ты оковал свой ум заботою о богатстве, то ты погасил светильник, омрачил свою душу, потому что как око, когда оно просто, то есть здорово, освещает тело, а когда лукаво, то есть нездорово, оставляет его во тьме: так и ум заботами ослепляется, а при слепоте ума темна бывает и вся душа: ибо ум есть око души.

Никтоже может двема господинома работати. Двумя господами называет Бога и мамону, потому что они дают противоположные приказания. Мы поставляем в господина себе диавола, исполняя его волю: равно и наше чрево делаем богом: но существенный и истинный Господь наш есть Бог. Не можем мы работать Богу, когда работаем мамоне. Мамона есть всякая неправда, неправда же - диавол.

Любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит: или единаго держится, о друзем же нерадити начнет. Не можете Богу работати и мамоне. Видишь, что для богатого и неправедного невозможно служить Богу: ибо алчность к приобретению имения отвлекает его от Бога.

Сего ради глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся. Сего ради, - чего? Того ради, что по алчности к имуществу отторгаются от Бога. Душа, будучи бестелесна, не имеет нужды в пище: но Господь говорил таким образом по общему обыкновению, потому что душа, как видим, не может оставаться в теле без питания плоти. Господь не запрещает трудиться, но запрещает совершенно предаваться заботам, прекращая дело духовное и пренебрегая Бога. Вот что запрещается! Должно заниматься земледелием, но особенно нужно заботиться о душе.

Не душа ли больши есть пищи, и тело одежди? То есть, Кто дал большее, - душу и тело, Тот неужели не даст пищи и одежды?

Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их: не вы ли паче лучши их есте? Господь мог представит в пример Илию, Иоанна, и сказать как они жили, но Он напомнил о птицах, чтобы дать нам почувствовать, что мы неразумнее и их. Бог питает их, вложивши в них естественную смышленость доставить себе пищу.

Ктоже от вас пекийся может приложити возрасту своему лакоть един? Как бы ты ни заботился, ничего не сделаешь без воли Божией. За чем же мучить себя попусту?

И о одежди что печетеся? смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам: яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих. Не одними неразумными птицами стыдит нас, но и увядающими кринами. Ибо если Бог так украсил их, хотя в том не было никакой нужды: то не тем ли более удовлетворит нашей нужде в одежде? Вместе с сим показывает, что хотя бы ты весьма заботился, однако не можешь украсить себя так, как крины: ибо и сам мудрейший и изысканнейший Соломон, во все свое царствование, не мог одеваться подобно им.

Аще же сено сельное днесь суще, и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает, не много ли паче вас маловери? Отсюда научаемся, что не должно заботиться об украшениях, поелику это свойственно тленным цветам, а потому всякий украшающийся есть сено. А вы, говорит, разумные существа, вас Бог составил из тела и души. Все преданные житейским заботам маловерны: ибо, если бы они имели совершенную веру в Бога, не стали бы так много заботиться.

Не пецытеся убо, глаголюще, что ямы, или что пием, или чим одеждемся? Всех бо сих языцы ищут. Есть не запрещает, но запрещает говорить: что будем есть? как обыкновенно богатые говорят с вечера: что станем есть завтра? Видишь, что Он воспрещает изысканность и роскошь в пище!

Весть бо Отец ваш небесный, яко требуете сих всех, Ищите же прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам. Царствие Божие есть наслаждение благами: но сие наслаждение дается за правду. Итак, кто печется о духовном, тому по щедроте Божией дается кроме сего и телесное.

Не пецытеся убо на утрей, утрений бо собою печется: довлеет дневи злоба его. Злобою дня называет беспокойство и грусть. Довольно для тебя, что ты беспокоился о нынешнем дне: если же еще станешь заботиться о завтрашнем, то, постоянно заботясь о телесном, когда будешь трудиться для Бога?

Толкование на Евангелие от Матфея

6