Феофилакт Болгарский, блаж. - Толкование на Евангелие от Марка

И оттуду востав, прейде в пределы Иудейския, обонпол Иордана. И снидошася паки народи к Нему, и яко обычай име, паки учаше их. И приступльше фарисее, вопросиша Его: аще достоит мужу жену пустити? искушающе Его. Он же отвещав рече им: что вам заповеда Моисей? Они же реша: Моисей повеле книгу распустную написати, и пустити. И отвещав Иисус рече им: по жестокосердию вашему написа вам заповедь сию. От начала же создания, мужа и жену сотворил я есть Бог. Сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину. Темже уже неста два, но плоть едина. Еже убо Бог сочета, человек да не разлучает. Господь часто оставлял Иудею по причине ненависти к Нему фарисеев. Но теперь опять приходит в Иудею, потому что приближалось время Его страданий. Впрочем Он идет не прямо в Иерусалим, но (сначала) только в пределы иудейские, чтобы оказать пользу незлобивому народу: тогда как Иерусалим, по лукавству иудеев, был средоточием всякой злобы. — И посмотри, как они по злобе своей искушают Господа, не терпя, чтобы народ уверовал в Него, но всякий раз приступая к Нему с намерением поставить Его в затруднение и препреть Его своими вопросами. Они предлагают Ему такой вопрос, который ставил Его между двух пропастей: позволительно ли, говорят, человеку отпускать от себя жену? Ибо, скажет ли Он, что это позволительно, или скажет, что непозволительно, — во всяком случае они думали обвинить Его в противоречии закону Моисееву. Но Христос, Премудрость самосущая, отвечает им так, что избегает их сетей. Он спрашивает их: что заповедал им Моисей? а когда они отвечали, что Моисей заповедал отпускать жену, Христос объяснил им самый закон. Моисей, говорит Он, не был так немилостив, чтобы мог дать такой закон: но он написал это по причине вашего жестокосердия. Зная бесчеловечие евреев, такое, что муж, не возлюбивший свою жену, легко мог бы убить ее, Моисей дозволил мужу отпускать жену нелюбимую. Но изначала не так было: Бог сочетает два лица союзом супружества так, что они составляют одно, оставляя даже своих родителей. Заметь, что Господь говорит: Бог не дозволяет многобрачия, так чтобы одну жену можно было отпускать, а другую брать, и потом опять эту оставить, а сочетаться с иною. Если бы это было Богу угодно, то Он создал бы мужа одного, а жен многих: но произошло не так, а сотворил (Бог) мужа и жену, чтобы сочетавались — один муж с одною женою. В переносном же смысле можно разуметь это так: слово учения, бросая добрые семена в душу верующего человека, имеет значение мужа для приемлющей его души. Оставляет же (слово учения) отца своего, то есть, выспренний ум, и мать свою, то есть, украшенную речь, и прилепляется к жене своей, то есть к пользе души, приспособляется к ней и предпочитает часто мысли невысокие и речь простую. И тогда они оба становятся единою плотию, то есть, душа верует, что Слово Божие плоть бысть, и уже никакой человеческий помысл не может отлучить душу от такой веры.

И в дому паки ученицы Его о сем вопросиша Его. И глагола им: Иже аще пустит жену свою, и оженится иною, прелюбы творит на ню: И аще жена пустит мужа, и посягнет за иного, прелюбы творит. Так как и ученики соблазнялись (касательно развода мужа и жены), то и они приступают к Нему (Иисусу) и спрашивают о том же. Их образ мыслей еще не совершенно был здрав. Господь отвечал им: кто отпустил жену свою и поймет другую, тот становится прелюбодеем с этою второю женою: также и жена, оставившая своего мужа и сочетавшаяся с другим, делается прелюбодейцею.

И приношаху к Нему дети, да коснется их: ученицы же прещаху приносящым. Видев же Иисус, негодова, и рече им: оставите детей приходити ко Мне, и не браните им: тацех бо есть царствие Божие. Аминь глаголю вам: иже аще не приимет царствия Божия яко отроча, не имать внити в не. И объем их, возложь руце на них, благословляше их. Велика была вера в народе, когда он одно возложение (Христом) рук принял как благословение для приводимых к Нему детей. А ученики не допускали приводящих, думая, что это недостойно Его. Что же Христос? Научая учеников смиренномудрствовать и отвергать мирское надмение, Он принимает и обнимает детей. Сим Он показывает, что приемлет незлобивых: потому и говорит: тацех бо есть царствие Божие. Заметь, не сказал: сих (детей) есть царствие, но: таковых, то есть, стяжавших такое же незлобие, какое дети имеют по природе. Ибо дитя не завидует, не помнит зла и, будучи наказуемо материю, не бежит от нее, ко, хотя бы и рубище она носила, предпочитает ее царице: так и добродетельно живущий предпочитает мать свою, разумею Церковь, всему, и не увлекается житейскими наслаждениями. За то Господь и обнимает таких, говоря: приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и благословляет их, говоря: приидите благословеннии Отца Моего. Царством же Божиим называет здесь проповедь (Евангелия) и обещание (будущих) благ. Итак, кто примет проповедь божественную, как отроча, то есть, нисколько не раздумывая, и не допуская в себе неверия, тот войдет в царство Божие и наследует те блага, которые уже приобрел верою.

И исходящу Ему на путь, притек некий, и поклонся на колену Ему, вопрошаше Его: Учителю благий, что сотворю, да живот вечный наследствую? Иисус же рече ему: что Мя глаголеши блага? никтоже благ, токмо един Бог. Заповеди веси: не прелюбы сотвориши: не убий: не укради: не лжесвидетельствуй: не обиди: чти отца твоего и матерь. Он же отвещав, рече ему: учителю, сия вся сохраних от юности моея. Иисус же, воззрев нань, возлюби его, и рече ему: единаго еси не докончал: иди, елика имаши, продаждь и даждь нищым, и имети имаши сокровище на небеси: и прииди, (и) ходи в след Мене, взем крест. Он же, дряхл быв о словеси, отъиде скорбя: бе бо имея стяжания многа. Некоторые ложно представляют сего юношу, как хитрого и коварного искусителя. Это не так: он был только человек любостяжательный, а не искуситель. Ибо послушай, что замечает евангелист: воззрев нань, Иисус возлюби его. А почему Христос отвечал ему так: никтоже благ? Потому что тот подошел к Христу, как к простому человеку и как одному из многих учителей. Христос как бы так говорит: если ты почитаешь Меня благим, как простого учителя, то в сравнении с Богом ни один человек не благ: если признаешь Меня благим, как Бога, то для чего называешь Меня только учителем? Такими словами Христос хочет подать высшую мысль (о Себе), чтобы тот познал Его, как Бога. Кроме того, для исправления же юноши, Господь дает ему и другой урок: если он хочет с кем-либо беседовать, то говорить должен без лести, а корень и источник благости знать один — Бога и Ему воздавать подобающую честь. Впрочем я удивляюсь сему юноше в том, что когда все другие приходили (ко Христу) за исцелением от болезней, он сам просит о наследовании жизни вечной, — если б только он не был одержим еще сильнейшею в нем страстию сребролюбия. По сей-то страсти, услышав (слова Господа): иди, продаждь и даждь нищым, он — отъиде скорбя. Заметь при сем, что Господь не сказал: продай по частям, что имеешь и раздай, а: продай за один раз и раздай, но только нищим, а не ласкателям и не развратникам: потом: ходи в след Мене, — то есть, усвой и всякую другую добродетель. Ибо много таких, которые хотя и нестяжательны, но несмиренны: или и смиренны, но нетрезвы, или имеют другой какой-либо порок. Посему и Господь не говорит только: продай и раздай нищим, но: и ходи в след Мене, взем крест, что значит быть готовым на смерть ради Его. Он же, дряхл быв о словеси, отъиде скорбя: бе бо имея стяжания многа. Не напрасно присовокуплено, что он много имел: ибо и малым владеть — худо и опасно: а узы многих стяжаний (и вовсе) неразрешимы. Но и тот, кто юн по духу, легкомыслен, невнимателен мыслию, не устроен разумом, пусть также продаст имение свое, как то: гнев и похоть со всем тем, что от них прозябает, и отдаст, бросит бесам, которые суть нищи, лишены всякого блага и богатства, потому что отпали от благости Божией, и потом да последует Христу. Ибо тот только может последовать Христу, кто отвергнет богатство грехов, которое есть достояние бесов. Уклонися, сказано, от зла: это значит бросить греховное богатство нищим, то есть силам бесовским, — и сотвори благо: что значит последовать Христу и взять крест Его.

И воззрев Иисус, глагола учеником своим: како неудобь имущии богатство в царствие Божие внидут. Ученицы же ужасахуся о словесех Его. Иисус же паки отвещав, глагола им: чада, како неудобь уповающым на богатство в царствие Божие внити? Удобее бо есть вельбуду сквозе иглине ушы проити, неже богату в царствие Божие внити. Они же излиха дивляхуся, глаголюще к себе: то кто может спасен быти? воззрев же на них, Иисус глагола: у человек невозможно, но не у Бога: вся бо возможна суть у Бога. Не богатство — само по себе есть зло: а берегущие его — злы и достойны осуждения: ибо должно не иметь его, то есть, держать у себя, а употреблять на пользу. Оно потому и называется богатством, что назначено для полезного употребления, а не для сбережения. Поэтому берегущие и запирающие его неудобь внидут в царствие Божие. А слово — неудобь значит здесь то же, что невозможно. Богатому человеку действительно слишком трудно спастись. Это видно из того примера, который присовокупляет Господь, говоря, что удобнее есть вельбуду сквозе иглине ушы проити, неже богату в царствие Божие внити. Под названием вельбуда разумей или самое животное или толстую вервь (канат), употребляемую на больших кораблях [1]. Итак человеку, пока он богат, невозможно спастись. Но от Бога это возможно. Христос сказал: сотворите себе други от мамоны неправды. Видишь ли, как все становится возможно, когда слышим слово Божие! От человек же невозможно, то есть, невозможно тогда, когда рассуждаем по-человечески. Но почему ученики так изумлялись при этих словах? ведь сами они никогда не были богаты? Я думаю, что они в сем случае заботились о всех людях, так как уже начинали быть человеколюбивы. Некоторые недоумевают, как Христос сказал, что вся возможна суть от Бога. Ужели Он может и погрешить? На это мы отвечаем, что, когда Христос говорит: вся, то разумеет все существенное: но грех не есть что-либо существенное: грех есть нечто несущественное, недеятельное: или иначе сказать: грех есть принадлежность не силы, а немощи, как и апостол говорит: Христос, сущим нам немощным, умре (Рим. 5, 6), и Давид говорит: умножишася немощи их (Псал. 15, 4). Значит, грех, как немощь, невозможен для Бога. Но может ли Бог, говорят, сделать и бывшее, как не бывшее? На это скажем: Бог есть истина: а сделать бывшее, как бы не бывшее, есть ложь. Как же истина сделает ложь? Для этого Ему надлежало бы сперва изменить свое существо. Говорить таким образом значило бы сказать, что Бог может не быть и Богом.

Начат же Петр глаголати Ему: се мы оставихом вся, и в след Тебе идохом. Отвещав же Иисус рече: аминь глаголю вам, никтоже есть иже оставил есть дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, Мене ради и Евангелиа ради: аще не приимет сторицею ныне во время сие, домов, и братий, и сестер, и отца, и матере, и чад, и сел, во изгнании, и в век грядущий живот вечный. Мнози же будут первии последни, и последнии перви. Хотя Петр немногое оставил (ради Христа), но и это немногое называет вся. Видно, и немногое имеет узы пристрастия: а потому достоин ублажения и тот, кто оставляет немногое. Петр один спрашивал (Христа): но Господь дает общий для всех ответ: всяк, иже оставит жену, или матерь. Говорит это не с тем, чтобы мы оставляли родителей беспомощными, или разлучались с женами, но научает нас благоугождение Богу предпочитать всему плотскому: Поелику от проповеди (Евангелия) имела возгореться брань (между людьми), так что дети должны были отрекаться от отцов: то Господь и говорит: кто оставит ради евангелия плотское родство и вообще все плотское, тот и в сем веке получит все это во сто крат более, и в будущем — жизнь вечную. Поэтому уже не получит ли и жен во сто раз больше? Да, — хотя проклятый Юлиан и глумился над этим. Ибо, скажи мне, какую пользу приносит жена в хозяйстве мужа? Вообще — она заботится о пище и одежде для своего мужа и в этом отношении вполне обеспечивает мужа. Посмотри же, как это было у апостолов. Сколько жен заботились о доставлении им одежды и пищи и служили им, так что сами они не имели попечения ни о чем, кроме слова и учения! Подобно тому, апостолы имели многих отцов и матерей, какими были для них все любившие их и сердечно заботившиеся о них. Петр оставил один дом (свой), а впоследствии имел (как свои) все домы учеников своих. Он и ныне по всей земле имеет светлые домы, — храмы во имя его. А еще важнее то, что святые наследовали все это в изгнании, то есть будучи гонимы (за веру Христову), и в жестоких страданиях, но их страдания не были бесславием для них. Ибо они, казавшиеся в нынешнем веке последними, по причине претерпеваемых ими скорбей и гонений, — будут (в будущем веке) первыми за свое крепкое упование на Бога. Фарисеи, бывшие первыми, стали последними: а те, которые оставили все и последовали Христу, сделались первыми.

Бяху же на пути восходяще во Иерусалим: и бе варяя их Иисус, и ужасахуся, и во след идуще, бояхуся. И поем паки обанадесять, начат им глаголати, яже хотяху Ему быти: яко се восходим во Иерусалим, и Сын человеческий предан будет архиереом и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком. И поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его, и убиют Его: и в третий день воскреснет. Для чего (Иисус) предсказывает ученикам, что с Ним случится? Для укрепления духа их, чтобы они, предварительно услышав об этом, мужественно перенесли, (когда это сбудется), и не были поражены внезапностию: а вместе с тем они должны были знать, что он страждет по воле Своей. Ибо, кто предвидел (страдания), тот мог избежать их: а если не бежал, явно, что волею предает себя на страдания. Но так как открыть о своем страдании следовало только ближайшим ученикам: то Он и предваряет всех на пути, желая отделить учеников от народа. Еще же упреждением всех и поспешностию Своею на пути Господь показывает и то, что Он поспешает к страданию и не убегает от смерти ради нашего спасения. Все, что высказывает Он в сем случае, хотя и прискорбно: но за все сие утешает тем, что в третий день воскреснет.

И пред Него приидоста Иаков и Иоанн, сына Зеведеева, глаголюще: учителю, хощева, да, еже аще просива, сотвориши нама. Он же рече има: что хощета, да сотворю вама? Она же реста Ему: даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе твоей. Иисус же рече има: не веста, чесо просита. Можета ли пити чашу, юже Аз пию, и крещением, имже Аз крещаюся, креститися? Другой Евангелист (Матф. 20, 20) сказывает, что мать их (Иакова и Иоанна) приступила к Иисусу. Но вероятно было то и другое: два сии апостола, стыдясь других, послали наперед мать свою, а потом и сами подошли особо, как это обозначает Евангелист, сказав: приидоста пред Него, то есть, подошли особо, отдалясь от прочих. Чего же они просили? Восхождение (Христа) в Иерусалим (о котором Он беседовал с учениками) они поняли так, что Он идет воспринять чувственное царство, и уже по воцарении претерпит те страдания, о которых предрекал. Думая таким образом, они и просят восседания по правую и по левую сторону Христа. Потому и Господь укоряет их, как не разумеющих, чего просят: не веста, говорит, чесо просита. Вы думаете, что Мое царство будет чувственное, и потому чувственного просите восседания: нет, это не так: это выше понятия человеческого: и сесть одесную Меня есть дело самое великое, превышающее и Ангельские чины. Притом, вы мечтаете о славе, а Я призываю вас на смерть. Чашею и крещением называет Он крест, — чашею потому, что крест, как чаша (вина), скоро должен был привести Его ко сну (смертному), — и Он готов был принять чашу страданий, как сладкое для себя питие, а крещением — потому, что крестом Он совершил очищение грехов наших. Но ученики, не уразумев слов Господних, дают с своей стороны обещание, думая, что Он говорит о чаше чувственной и о том крещении, какое было у иудеев, которые пред вкушением пищи омывались.

Она же реста Ему: можева. Иисус же рече има: чашу убо, юже Аз пию, испиета: и крещением, имже Аз крещаюся, креститася: А еже сести одесную Мене и ошуюю, несть Мне дати, но имже уготовано есть. Вы, говорит, войдете в подвиг мученичества и умрете за истину: а еже сести несть Мне дати. Но здесь представляются два недоумения. Первое: уготовано ли кому это седение? второе: ужели всеобщий Владыка не может дать сего седения? Отвечаем: никто не будет сидеть ни одесную, ни ошуюю. А если и слышишь, что в Писании многократно говорится о таком седении, то разумей не сидение (в собственном смысле), но высшее достоинство. А слова: несть Мне дати, имеют такой смысл: Мне, праведному Судии, не свойственно дать вам такое достоинство по одной любви к вам: иначе Я не был бы правосуден: но такая почесть уготована только подвизающимся. Это подобно тому, как если бы правосудный царь посадил выше других какого-либо подвижника, а любимцы его, пришедши, сказали бы ему: дай нам венцы: тогда царь, конечно, ответил бы: несть мое дати, но кто будет подвизаться и победит, тому и венец уготован. — Итак вы, сыны Зеведеевы, можете быть и будете мучениками за Меня: но если кто вместе с мученичеством будет иметь и всякую другую добродетель — больше вас, тот будет иметь преимущество пред вами.

И слышавше десять, начаша негодовати о Иакове и Иоанне. Иисус же призвав их, глагола им: весте, яко мнящиися владети языки, соодолевают им: и велицыи их обладают ими. Не тако же будет в вас: но, иже аще хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга: И иже аще хощет в вас быти старей, да будет всем раб. Ибо Сын человечь не прииде, да послужат Ему, но да послужит, и даст душу свою избавление за многи. Ученики, еще рассуждая по-человечески, впадали в зависть: поэтому и негодуют на двух Апостолов. Впрочем когда? Когда увидели, что прошение последних не принято Господом, но отвергнуто, тогда и негодовать стали. Пока сам Господь оказывал предпочтение Иакову и Иоанну, прочие ученики, видя это терпели: но когда те два ученика стали сами просить себе почести, то прочие уже не стерпели. Так еще несовершенны были они в это время! Но после увидим, как каждый из них уступал первенство другому. Теперь же Христос врачует их, сначала усмирив, и для того приблизив их к Себе, — что и означается словом — призвав. Потом показывает, что восхищать у других честь и домогаться первенства есть дело язычества. Ибо языческие властители насильственно покоряют других своей власти: а Мои, говорит, ученики не так: но кто из них хочет быть велик, тот пусть служит всем: потому что и это признак великой души, — от всех терпеть и всем служить. На это есть и пример вблизи. Ибо и Сын человечь не прииде, да послужат Ему, но да послужит, и даст душу свою избавление за многи. А это более, нежели служение. В самом деле не только послужить, но и умереть за того, кому служишь, — что может быть выше и чуднее сего? Но такое служение и смирение Господа было высотою и славою как для Него Самого, так и для всех. Ибо прежде вочеловечения Он был ведом одним Ангелам, а соделавшись человеком и претерпев распятие, не только имеет ту славу (небесную), но приял и другую и над всею вселенною царствует [2].

И приидоша во Иерихон: и исходящу Ему от Иерихона, и учеником Его, и народу многу, сын Тимеов Вартимей слепый седяше при пути прося. И слышав, яко Иисус Назорянин есть, начат звати, и глаголати: Сыне Давидов Иисусе, помилуй мя. И прещаху ему мнози, да умолчит: он же множае паче зваше: Сыне Давидов, помилуй мя. И став Иисус, рече его возгласити. И возгласиша слепца, глаголюще ему: дерзай, востани, зовет тя. Он же отверг ризы своя, востав, прииде ко Иисусови. И отвещав глагола ему Иисус: что хощеши, да сотворю тебе? Слепый же глагола Ему: учителю, да прозрю. Иисус же рече ему: иди, вера твоя спасе тя. И абие прозре и по Иисусе иде в путь. Матфей говорит о двух слепцах: и может быть, два были исцелены; но, вероятно, один из них более обратил на себя внимания, тот, о котором упоминает теперь Марк. Но посмотри, как народ чтит Иисуса: даже запрещает слепому кричать, как бы тут проходил какой-нибудь царь. А спрашивает Иисус слепого для того, чтобы не сказали, будто Он дает не то, чего слепой хотел. И благорассудна была душа слепого: ибо по исцелении он не оставил Иисуса, но последовал за Ним. А (иносказательно) можно разуметь это так: Иерихон означает низменное место (мир); слепой, сидящий здесь, есть образ человеческого естества, которое некогда усыновлено было Богу, превыше всякой почести земной; оно и взывало ко Христу, проходящему чрез Иерихон, то есть, мир сей. А Христос помиловал его и спас по вере его, когда оно совлекло с себя ветхую одежду греха. По получении же спасения оно последовало за Ним (Христом), исполняя заповеди на своем пути, то есть, в жизни сей. Ибо только в сей жизни можно последовать Христу: а после нее уже затворяются двери (спасения) и уже не будет времени к исполнению заповедей Божиих.

[1] Блаж. Феофилакт, при изъяснении слова вельбуда, очевидно, имел в виду и — верблюд, и — канат, толстая вервь. Прим. перев.

[2] См. 1 Кор. 15, 24. 25.

Толкование на Евангелие от Марка

10