Льюис К.С. - Подводные камни национального покаяния

Идея национального покаяния представляет, на первый взгляд, поучительный контраст тому национальному самодовольству Англии, в котором ее часто обвиняли, и с которым она вступила (или говорят, что вступила) в последнюю войну. Христианин, естественно, обращается с надеждой к этой идее. Наибольшее число ее последователей составляют молодые христиане, особенно студенты последних курсов и недавно получившие сан кюре. Они готовы верить, что в настоящей войне есть доля вины Англии, и они готовы признать свою причастность к этому.

В чем заключается их причастность, мне кажется довольно трудным определить. Большинство этих молодых людей были детьми, и никто из них не имел ни права голоса, ни опыта, который позволил бы сделать правильный выбор в то время, когда Англия принимала решения, ставшие причиной нынешних беспорядков.

Каются ли они в том, чего никак не могли совершить? Если да, то можно было бы предположить, что их ошибка очень опасна: нам так трудно покаяться в подлинных грехах, что время от времени хочется заменить их грехами выдуманными. Но то, что на самом деле происходит с кающимся молодым человеком (и я видел, как это происходило) даже немного сложнее. Англия - не природная сила, а гражданское общество. Когда мы говорим о действиях Англии, мы имеем в виду действия Британского правительства. Молодой человек, который призван покаяться в ведении внешней политики Англии, на самом деле призван покаяться в грехах своего ближнего, так как министр иностранных дел или кабинет-министр, конечно же, являются ближними. Покаяние предполагает самоосуждение. Таким образом, главное роковое прельщение национального покаяния - это то воодушевление, с которым мы от горькой задачи исповедования собственных грехов обращаемся к оплакиванию - но сначала к осуждению - поведения других. Если бы то, что они делали, было ясно молодым, в таком случае, они, несомненно, вспомнили ли бы закон милосердия.

К сожалению, сама рекомендуемая форма национального покаяния маскирует его настоящее содержание. Согласно опасной фигуре речи, молодой человек называет правительство не “они”, а “мы”. И так как, будучи кающимися, мы не должны ни испытывать жалости к нашим грехам, ни давать повода каким-либо сомнениям, то правительство, называемое “мы”, ipso facto выносится за рамки милосердия и справедливости, и вы можете говорить о нем все, что вам захочется. Вы можете увлечься распространенным пороком неограниченного злословия, и чувствовать в то же время, что прилежно раскаиваетесь. Группа подобных кающихся скажет: ”Покаемся в наших национальных грехах”; под этим они подразумевают: “Припишем нашему ближнему, заседающему в кабинете министров (в тех случаях, когда мы не согласны с ним), всю скверну, какую только вложит Сатана в наши мысли.”

Такая возможность бегства от личного покаяния в область,

Где страсти имеют свободу
И никогда своих имен не слышат,

была бы желанна для моральной трусости каждого. Но это особенно привлекательно для молодого интеллектуала. Когда человек за сорок пытается каяться в грехах Англии и любить ее врагов, ему это дается дорогой ценой; он воспитывался на национальных чувствах, которые не могут быть уничтожены без борьбы. Но теперешние образованные молодые люди в свои двадцать лет, как правило, таких чувств не имеют. В искусстве, в литературе, в политике они всегда представляли, с тех пор как помнят себя, озлобленное и беспокойное меньшинство; почти с молоком матери они всосали недоверие к государственным деятелям и презрение к манерам, развлечениям и энтузиазму своих менее образованных собратий из провинции. Все христиане знают, что надо прощать своих врагов. Но под “моим врагом” прежде всего понимается человек, которого у меня есть искушение ненавидеть или злословить. Если вы послушаете разговор молодых христиан-интеллектуалов, то вы скоро выясните, кто их враг. По всей видимости, у него два имени - полковник Блимп и “бизнесмен”. Я подозреваю, что под вторым подразумевается отец говорящего, но это только предположение. Зато совершенно ясно, что, обращаясь к таким людям с призывом простить немцев или русских и увидеть грехи Англии, вы просите не умертвить, а потворствовать их главной страсти. Я не говорю, что-то, к чему вы их призываете, неверно и ненужно само по себе; мы должны прощать наших врагов или будем прокляты.

Но я настаиваю, что не это увещевание необходимо для вашей аудитории. Общие грехи, в которых нужно призывать каяться людей их возраста и классового положения, - это их готовность подозревать зло, их самодовольное подстрекательство к публичному злословию, их нарушение пятой заповеди . Я не слышал ничего об этих грехах в их разговорах. И пока не услышу, я должен считать, что их прямота в отношении национального врага - довольно дешевая добродетель. Если человек не может простить полковника Блимпа, живущего в соседнем доме, которого он видел, то как он может простить диктаторов, которых он не видел. В таком случае, является ли обязанностью Церкви проповедь национального покаяния? Я думаю, что да. Но это служение - как любое другое - может быть отвергнуто с пользой только теми, кто отвергает его с нежеланием. Мы знаем, что человек иногда должен “ненавидеть” свою мать ради Господа. Хоть и трагично видеть христианина, упрекающего свою мать, но это может быть и поучительно; однако только в том случае, если мы уверены, что он был действительно хорошим сыном и что стремление поступать по Божией правде, душу ему разрывая, преодолевает естественные чувства. Но в тот момент, когда есть причина заподозрить, что ему доставляет удовольствие упрекать ее, - когда он начинает превозносить сам себя, тогда как на самом деле пал даже ниже своей меры - зрелище становится куда как отвратительно. Жесткие слова Господа нашего полезны лишь для тех, для кого они жестки. Есть действительно страшная глава в книге Ф.Мориака “Жизнь Иисуса”. Когда Господь говорил о восстании брата на брата и детей на родителей, все ученики ужасались. Все, кроме Иуды. Он принял это с необыкновенной легкостью: ““Чему же тут ужасаться?” - спросил Иуда... Он любил в Христе Его простой взгляд на вещи, божественную ясность Его отношения к трагедии человеческого бытия.” Так есть два склада души, при которых человек не дрогнет, слыша то парадоксальное, чего требует от нас Бог. Господи, избави нас от одного из них.

Перевод Анны Стопочевой,
студентки филологического факультета МГУ