|
|
О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви
Глава I.
Молитва об усопших и послушание Святой Церкви"Всё должно быть благообразно и чинно"
(I Кор. 14, 40)“Любовь не бесчинствует, не ищет своего”
(I Кор. 13, 5)
Следуя руководству Святой Церкви, мы исповедуем, что не только православные угодники Божий живут по смерти [1], но и все верующие не умирают, но живут вечно о Господе [2], что “из мертвых восстанием Христовым смерть уже не обладает умершими благочестив” [3], что Господь лишь к жизни другой переселяет рабов Своих [4], ибо по слову Христову Бог несть мертвых, но живых, ecu бо Тому живи суть [5]. Поэтому умирающие о Господе православные христиане не перестают быть членами Святой Церкви, сохраняя с Нею и со всеми остальными Ее чадами самое действительное, реальное, живое общение.
Богослужение и молитва являются по преимуществу той сферой, где верующие вступают в теснейшее, наиболее заметное и для внешних чувств и вместе с тем возвышеннейшее и таинственное единение со Святой Церковью и друг с другом [6]. Молитва — главнейшая сила этого единения. “Молитеся друг за друга” [7] заповедует слово Божие. И Святая Церковь чинами служб своих и принятыми Ею в употребление молитвами настойчиво и постоянно внушает нам молиться о всех, наипаче о близких. Молитва о всех является долгом каждого православного христианина, долгом в самом буквальном смысле этого слова, ибо о нем молятся, и он таким образом становится должником всех, — и живых, и умерших. Должник обязан уплачивать свой долг, в свою очередь молясь обо всех, не только о живых собратиях которых он сам просил о молитве за него и которые, он знает, с любовью исполняют эту его просьбу, которых нередко он видит рядом с собой молящимися о нем, — но и об умерших, из которых с некоторыми еще сравнительно недавно “многажды вкупе снидохомся, и в дому Божий вкупе пояхом” [8] и которые вообще, не только праведные, но и грешные [9] продолжают молитву свою о собратиях, ибо молитва есть вместе и выражение любви, потребность любви, а истинная любовь никогда же умерщвляется [10]. Многочисленные обнаружения силы загробных молитв о живых делают последних еще большими должниками первых.
Молитву о собратиях живых и усопших Святая Церковь считает необходимой, неотделимой частью как общественного богослужения, так и келейного, домашнего правила. Она сама дает соответствующие молитвословия и устанавливает чины их. В частности, она особенно побуждает молиться об усопших, когда при последнем прощании с ними, в день погребения, влагает в уста отходящего в иной мир трогательные прощальные обращения к живым: “прошу всех и молю: непрестанно о мне молитеся Христу Богу [11]. “Помяните мя пред Господом” [12]. Молю всех знаемых и другое моих: братие мои возлюбленнии, не забывайте мя, егда поете Господа, но поминайте братство и молите Бога, да упокоит мя с праведными Господь” [13]. “Воспоминаю вам, братие мои, и чада и друзи мои, не забывайте мя, егда молитеся ко Господу, молю , прошу и мил ся дею” [14], “навыкайте сим в память и плачите мене день и нощь” [15].
Но как во всем, согласно наставлению святых отцов, должно наблюдать “МЕРУ И ПРАВИЛО”, — этим же началом меры и правила руководится Святая Церковь, устанавливая определенный чин и порядок молитв о живых и умерших, давая в руководство стройную, последовательную систему поминовения.
Умножая в будничные дни покаянные и просительные моления о своих живущих на земле членах и от лица их, о их нуждах духовных и житейских потребностях, Церковь сокращает таковые моления в праздники. И чем больше праздник, тем меньше прошений о нуждах верующих, даже о прощении грехов. В праздники мысли молящихся должны обращаться главным образом к прославлению виновников торжества. Просительные молитвы должны уступать место благодарственным и высшему роду молитв — хвалебным [16]. В праздники вселенского значения всякие частные нужды должны отойти на задний план. Поэтому, чем больше праздник, тем меньше прошений о нуждах верующих, даже о прощении грехов, о которых верующие как бы забывают в эти дни. “Таково решение мудрости — в день радости забвение зол”, —говорит святитель Григорий Нисский [17]. “Богослужение в великие праздники рассчитано на общецерковные, вселенские мысли, чувства и потребности, связанные с фактом нашего искупления, и вызывает состояние той неописуемой радости, которая по выражению ирмоса 5-й песни 2-го канона на Богоявление доступна лишь тем, с которыми Бог примирился. Воспринимая в себя в достаточной степени такое состояние, человеческая душа начинает переживать необычайное настроение, и перед нею открываются величественные перспективы жизни, в которой ей чувствуется уже нечто, присущее будущему веку. Характерной чертой этого настроения, как последствие примирения с Богом, является сознание СЫНОВСТВА, которое по разъяснению епископа Феофана, апостол Павел в послании к Римлянам 8,15, считает существенным содержанием строя о Христе... Праздничное богослужение по преимуществу проникнуто духом сыновства и оно способно вводить нас в светлое состояние, соответствующее сыновству... Таков смысл христианских праздников. При настроении, вызываемом христианскими праздниками и их богослужением с его неземной радостью и более или менее живым сознанием сыновства, легко тускнеют и отходят на второй план чувства и желания, связанные с обычной личной и даже народной жизнью. Возвращать к ним в таких случаях внимание — это значит заставлять одних людей ощутить в себе какую-то духовную дисгармонию, а у других, более слабых, понизить их высокое настроение и даже затемнить у них идею праздничного богослужения” [18]. Таким образом, естественно, по мере умножения празднично-хвалебных молитвословий, сокращаются в богослужении молитвы и прошения как о живых, так и об усопших. В отношении же молитв об усопших есть и другие обстоятельства, которые ведут к еще большему сокращению их в праздничные дни сравнительно с молитвами о живых.
Для христианина смерть сама по себе не страшна. “Страшна была смерть человеку прежде Честного Креста. По славной же страсти страшен человек смерти” [19]. Христос воскресе... дерзайте ecu мертвии: умертвися смерть, пленен бысть ад с нею и Христос воцарися... Той нам дарова нетление плоти. Той воздвизает нас и дарует воскресение нам и славы оныя с веселием сподобляет” [20]. Поэтому мы спокойно исповедуем: “Несть убо, Господи, рабом Твоим смерть, внегда исходити от тела и к Тебе, Богу нашему приходити, но преставление от печальнейших на полезнейшая и на сладостнейшая, и упокоение и радость” [21]. Поэтому христиане спокойно думают о смерти, спокойно готовятся к ней, спокойно, даже с радостью встречают ее. С апостолом Павлом они говорят: “живем ли мы, для Господа живем; умираем ли, для Господа умираем, и потому — живем ли или умираем — всегда Господни” [22]. “Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Влечет меня и то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше” [23]. Страшны только грехи, с которыми мы должны будем предстать пред Господом и которые могут разлучить душу от Бога.
“Смерть бо истинна не яже разлучает душу от тела, но яже разлучает душу от Бога [24]. Но и в этом отношении мы веруем, что гласы молебныя, приносимый... в Церкви о усопшем [25] и общая молитва верных [26] облегчит нам это бремя. Мы уповаем, что Господь явит Свою милость тем, которые, хотя и согрешили, но не отступали от Него, которые несумненно во Отца и Сына и Святого Духа Бога... в Троице славимого, веровали и Единицу в Троице и Троицу во единстве ПРАВОСЛАВНО даже до последнего своего издыхания исповедали [27], которые ВО ИСТИННОМ ПРАВОСЛАВИИ почитали Христа Спасителя сугуба естеством плоти и Божества, единого же ипостасию [28], которые веровали в Того, Кто научил нас на жизнь вечную надеятися.
Но для остающихся еще на земле смерть не только близких, но и чужих, всегда скорбь, всегда печаль, — не столько об усопших, сколько о самих себе. Если всякая вообще разлука, хотя бы и не надолго, хотя бы и с надеждой вновь увидеться, бывает причиной грусти и слез, то тем более не может не причинять скорби разлука смертию, когда не остается места надежде телесного общения в условиях земного существования. Эта невозможность видимого общения для остающихся в теле болезненна и тяжела. Поэтому плач и скорбь при гробе и вообще при воспоминании об умерших вполне естественны, являются психологической необходимостью, выражением истинной любви к усопшим. Сам Спаситель прослезился при гробе Лазаря законом естества плоти [29], яко человек [30], образ нам предлагая сердечныя любве [31].
И не только мысль о разлуке, об оставлении нас умершими вызывает естественную и законную скорбь и слезы. Есть еще более глубокий повод к скорби и слезам при всяком воспоминании об умерших и о смерти. Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту безобразну, безславну, не имущую вида [32]. Человек предназначен был не для тления, не для смерти. По образу Божию и по подобию исперва [33], он предназначался быть жителем рая [34], свободным от печали и попечения, причастником божественной жизни, равноангельным на земле [35]. Живоносным дуновением оживленный [36], он был славою бессмертия облечен [37], был бессмертен не только по душе, но и по телу. Если бы было сохранено это божественное достоинство, не было бы того ужасного и горестного разлучения, какое бывает теперь. Но человек преступил закон Божий [38], преслушал божественное повеление [39], пожелал большего, и Богом возжелав быти [40], лишился и того, что имел, лишился образа Божия, стал безобразным и бесславным [41]. Преступник заповеди был изринут из рая [42] и осужден снова в землю возвратитися [43]. Через грех вниде смерть всеродная, снедающая человека [44] с ее ужасными последствиями. И вот теперь всякое воспоминание о смерти — повод для нас смертных к скорби о том, как это случилось, что мы сделались тленными, нетленный образ носившие и вдохновением божественным бессмертную приимше душу. Како же преступихом Божия повеления? Како, снедь жизни оставивше, ядохом снедь — ходатаицу горькия смерти? Како прельщени лишихомся жизни божественныя [45]. Теперь, кая житейская сладоть бывает печали непричастна... единым мгновением и вся сия смерть приемлет [46]. Теперь вместо блаженной вечности — разлучение души от тела, ад и погибель, привеременная (кратковременная) жизнь, сень непостоянная (тень, скоро исчезающая), сон прельстительный (обманчивый), безвременно мечтанен (постоянный, но часто не оправдывающий надежды) труд жития земного, и поэтому — велий плач и рыдание, велие воздыхание и нужда (страх) [47] при всяком воспоминании о смерти и об умерших, ибо все это напоминает нам не только о горестной разлуке с нашими близкими, но и о нашей греховности, и о том, что и сами мы ecu к той же нудимся обители (гробу) и под той же пойдем камень (могильный), и сами прах по моле будем [48].
Святая Церковь не останавливает наших слез об усопших. Наоборот, в известных случаях Она побуждает к ним, ибо это естественный выход для скорби, облегчение для сердца. В уста умирающего Она влагает просьбу: “по плоти сродници мои, и иже по духу братие, и обычнии знаемии ПЛАЧИТЕ, воздохните, сетуйте: се бо от вас ныне разлучаюся” [49]. Ту же просьбу повторяет и Она и при последнем целовании от лица усопшего: “Зряща мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачите о мне братии и друзи, сродници и знаемии” [50]. И от себя Она призывает окружающих гроб: “облиемся ecu слезами, егда видим мощи лежащия, и приближившеся ecu це-ловати, равне же и сие привещавати: се оставил ecu любящия тя, не глаголеши с нами прочее, о друже” [51].
Если Святая Церковь не только допускает плач о разлуке с умершим, но даже сама побуждает к нему, то тем более похваляет Она плач и скорбь о грехах, главной причине смерти, всяческих разлучений, бедствий и скорбей. Но всему время и время всяцей вещи под небесем, время плакати, и время смеятися: время рыдати, и время ликовати [52]. В дни покаяния и скорби должно плакать и сетовать, а в дни праздников и торжеств ничто не должно омрачать радость, христианина. Безмерная и безвременная скорбь даже о грехах может быть не полезна. Поэтому из праздничного богослужения, когда мы торжествуем победу над злом, над грехом и смертию, удаляется все, что могло бы ослабить праздничную радость, все напоминающее о господстве греха и смерти [53]. Праздники, это как бы оазисы в знойной пустыне скорби о грехах. Переплетаясь с днями покаяния и плача, они тем самым растворяют, умеряют законную скорбь нашу о нашем плачевном состоянии, чтобы она, ставши безмерной, не перешла в отчаяние, одно из ужасных, безнадежнейших духовных состояний. Естественно, что и поминовение усопших, и заупокойные моления, как особливо напоминающие нам о смерти, о разлучении, о грехе, должны быть насколько возможно сокращаемы и удаляемы из праздничного богослужения. И Святая Церковь, с мудрой рассудительностью, то умножает свои молитвы об усопших, то уменьшает их, то сокращает до минимума.
Устав церковный довольно подробно и точно определяет, когда и какие заупокойные моления могут или не могут быть совершаемы, а верным чадам Церкви остается только с любовью, смирением и послушанием подчиняться мудрому руководству своей Святой Матери. Послушание о Господе всегда и во всем должно быть отличительной чертой православного христианина, не только монаха, но и мирянина. А в деле молитвы оно должно быть по преимуществу руководящим началом, чтобы приносить Богу огнь непорочный, нелестный, а не ЧУЖДЕЕ Богу, как сделали Надав и Авиуд, недостойные сыновья первосвященника Аарона [54], чтобы вместо пользы себе и другим не причинить вреда, чтобы чрез самочиние не стать на опаснейший и гибельнейший путь гордости, от которого один шаг до погибели. Саул в Ветхом Завете хотел оправдать свое самочиние и непослушение тем, что имел в виду умножить жертвоприношения и, следовательно, усилить молитву, увеличить торжественность богослужения. Но и усиленные молитвы и торжественные богослужения могут быть неугодными Господу и гибельными для совершающих их, когда являются плодом самочиния, когда соединяются с нарушением заповеди и установленных правил. Саулу было сказано через пророка: “Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? ПОСЛУШАНИЕ ЛУЧШЕ ЖЕРТВ и повиновение лучше тука овнов. Ибо непокорность есть такой же грех, что и волшебство, и противление то же, что идолопоклонство” [55]. За послушание Саул был отвергнут Господом, у него было отнято царство Израильское и, что всего ужаснее, от него отступил Дух Господень, и стал возмущать его злой дух [56]. Историю Саула и пророческое слово о послушании нужно помнить имея в виду данные руководимою Духом Божиим Святой Церковью правила духовного делания и молитвы, установленные Ею богослужебные чины и последования [57]. В частности это нужно помнить и в отношении правил поминовения усопших.
Молитва общественная, богослужение церковное не могут построиться и совершаться в угоду настроениям и желаниям отдельных богомольцев. Если сделать угодное одному, надо угождать и другому. Богомольцев бывает много, и какие разнообразные требования к богослужению могут быть предъявляемы ими в одно и то же время! Всех никогда не удовлетворишь. И эта чисто внешняя причина, конечно, имелась в виду Святою Церковью, когда Она устанавливала строго определенные чины молитвы церковной. Следуя точно им, а не желаниям богомольцев, священнослужители могут со святым Апостолом сказать: “аще бо бых еще человеком угождая, Христов раб не бых убо был” [58]. Молящиеся же, смиренно отказываясь от своих желаний и подчиняясь Святой Церкви, а в лице Ее и Ее божественной главе Христу Спасителю, на деле покажут один из опытов исполнения заповеди Христовой: “Аще кто хощет по Мне итти, да отвержется себе” [59], своей воли, своих желаний, вообще всякой самости.
Чины церковные и правила молитвы создавались не случайно и не как-нибудь. Все они, все то, что заключается в Типиконе и богослужебных книгах, в большинстве является плодом иногда целожизненных молитвенных подвигов лучших сынов Церкви, великих угодников Божиих, неусыпных молитвенников, для которых молитва составляла все в жизни, которые возгоревшись желанием горнего, жестость пустыни паче всего мира сладких предпочли [60] и удалившись совершенно от людей и соделавшись жителями пустыни, вселенную утвердили молитвами своими [61], и которых внегда пети им святые молитвы, сослужителями были Ангелы [62], которые за молитвой забывали о пище, о сне, об окружающих врагах и мучителях, которые свое богослужение и молитвенное правило оканчивали в засыпаемых катакомбах, в подожженных со всех сторон храмах [63], на пути к месту казни [64], во время самых мучений [65], склоняя под меч свою голову, или растерзываемые зверями, иногда смешивая свою кровь с кровью Владыки своего при незаконченной еще Литургии [66]. Сии святые делатели молитвы опытно познавали, как легче и прямее достигнуть спасительнейших и сладостнейших плодов молитвы [67]. А Церковь принимала и сохраняла и те священные слова, в которых они изливали Богу свои души, и тот опытно проверенный ими строй и порядок молитвы и богослужений, которые они слагали для себя, а иногда рекомендовали своим собратиям и чадам духовным [68]. Из собранного таким образом богатства молитвенного опыта лучших своих сынов, руководимая Духом Божиим Святая Церковь избрала лучшее, потребнейшее, систематизировала, исправляла недоконченное, приводила к стройному единству [69] и давала в руководство своим послушным чадам, которые и принимали все с любовию, не как иго неудобоносимое, а как бремя благое и легкое [70], полученное от возлюбленной и любящей Матери. Так слагался наш церковный Устав, которые наши старые русские книжники не без основания называли "КНИГОЙ БОГОДУХНОВЕННОЙ". Наш Типикон [71] - это вехи на пути молитвенном, указывающие нам протоптанные дорожки, прямо ведущие к цели, дорожки протоптанные и истоптанные святыми угодниками и нашими благочестивыми предками. Зачем уклоняться на иные пути, зачем выискивать новые, когда по этим, как уже изведанным, безопаснее, легче, скорее, с меньшим трудом можно войти в труд всех предшествовавших поколений, пожать то, что уже посеяно иными между прочим и для нас [72].
В богослужении, в Уставе православной Церкви нет ничего случайного, в нем все строго продумано. И все даже малейшие детали имеют свой, часто весьма глубокий смысл, сообщают отдельным чинам и последованиям свой колорит, придают им особую умилительность и трогательность. Как в стройном стильном здании все до мелочей на своем месте, как в хорошем музыкальном произведении все звуки сочетаются в одну стройную гармонию, как на прекрасной картине и линии, и краски, и тени расположены так, что все вместе только восхищают зрителя, так и в нашем величественном, дивном, прекрасном богослужении. Перестановка одной части богослужения на место другой, внесение несоответствующих дополнений, опущение даже небольших деталей, - это также нарушает общую гармонию богослужения, как фальшивая нота в пьесе, как случайно проведенная на картине ненужная черта или клякса, как не на месте устроенное окно или карниз в стройном здании.
В грубой, топорной работе и большие неточности незаметны. В работе тонкой, в художественном произведении, в точном механизме неточность и в 1 миллиметр бросается в глаза (конечно понимающему), нарушает красоту, может остановить механизм. Наше богослужение - высокохудожественное произведение, сложный механизм тонкой работы. И одно "Господи помилуй" опущенное или прибавленное, для церковных людей то же, что для художника одна черточка не на месте поставленная, что в сложном точном механизме ошибка на 1 мм [73]. И если иногда нам неясен смысл той или иной детали богослужения, - это не значит, что его вовсе нет. Это значит только, что мы ПОКА еще не умеем понять его, не знаем. Надо найти его и постараться уяснить себе [74].
Чтобы научиться понимать смысл уставных предписаний, надо тщательно вникать в Церковный Устав, надо внимательно читать и изучать Типикон, изучать Устав на практике, изучать историю богослужения. Но и этого мало: надо заставить себя, приучить себя по возможности точно до мелочей [75] исполнять Устав. Надо полюбить его. Тогда откроется смысл многого непонятного [76]
Из сказанного следует, как важно для православных в деле молитвы и богослужения послушание церковному Уставу. Важно и необходимо и мельчайшие детали чинов и служб церковных исполнять именно так, как они изложены в уставе, ибо только тогда богослужение будет иметь тот именно смысл, какой дает ему Святая Церковь. В частности, важно и необходимо и дело поминовения усопших совершать именно так, как повелевает Святая Церковь в Уставе церковном, за святое послушание Ей, а не так, как каждому из нас нравится или хочется.
Нередко говорят: "Зачем эти стеснения? Почему в данный день нельзя помянуть усопших, или можно поминать, но не так, как желательно мне, не по-моему? Я люблю моих усопших сродников и друзей и чувствую потребность именно сегодня помянуть любимых мною. Что худого, если я исполню эту потребность любви, хотя бы и с некоторым нарушением уставных правил? Любовь выше всего. Не человек для субботы, а суббота для человека!"
Но неразумно и неосновательно оправдывать свое самочиние ссылкой на христианскую любовь. Апостол наставляет, что любовь не бесчинствует [77], а христианская свобода не должна быть поводом к распущенности [78]. И может ли быть польза для души умерших или живых от попрания священных правил, внушенных Церкви Божественным Духом? Святая Церковь любит своих чад, живых и усопших, больше, чем любим мы самых близких и дорогих нам людей. И нас она усиленно призывает любить своих собратий [79]. Но всему должна быть мера. Должна быть мера и любви. Какая любовь выше любви родительской? Но чрезмерная, неразумная любовь родителей к детям часто только портит последних, и вместо пользы приносит величайший вред.
Говорят также: воскресные и праздничные дни уступают же иногда часть своих песнопений в пользу празднуемых святых. Можно думать, что и Господь и святые не погневаются, если они будут как бы несколько потеснены чрез внесение в праздничное богослужение некоторых заупокойных молений.
Но в том-то и дело, что и это возражение уже предусмотрено в нашем Уставе. Святая Церковь, с мудрой рассудительностью [80] составившая правила соединения служб праздников Господских, Богородичных и святых, с той же мудрой рассудительностью разработала и стройную систему поминовения усопших, в которой точно определила когда, где, как и кого можно потеснить в пользу прославленных святых или непрославленных усопших. Так например в субботы вселенские ради усопших Она вытеснила почти совсем минейные памяти [81]. Потеснив в других случаях усопших, Она сделала это потому, что хорошо знает, убеждает и нас поверить ей, что усопшие не погневаются, когда в соответствии с церковным Уставом потеснят их в пользу праздника, не погневаются на отсутствие гласного моления о них даже в особо знаменательные для них дни, но с любовью порадуются и утешатся нашей любовью и послушанием к любимой их и Нашей Матери.
Отменяя и даже воспрещая в известные дни усиленные моления за умерших, сосредотачивая исключительно и безраздельно все внимание верующих на праздничном событии, Святая Церковь тем самым проявляет свою заботу о том, чтобы праздничная радость их была полной, совершенной, ничем не омрачаемой [82]. "Несоответственное и чуждое, — говорит святитель Григорий Нисский, — кроме того, что не приносит никакой пользы, составляет нарушение порядка и приличия не только в речах, имеющих предметом служение Богу и благочестие, но и в тех, кои относятся до внешней и мирской мудрости. Ибо неужели найдется столь неразумный и смешной ритор, который, будучи позван на светлое торжество брака, оставит приличную и блестящую сочувственную радости праздника речь и начнет жалобно петь плачевные песни и оглашать брачные покои печальными рассказами о несчастиях, описываемых в трагедиях... Если же в мирских речах хороши порядок и знание дела, то гораздо более приличны они, когда дело идет о великом и небесном” [83].
Своими правилами о поминовении усопших, как и вообще всеми своими установлениями, касаются ли они богослужения или дисциплины, Святая Церковь предлагает испытание послушания своих чад, искренности их любви ко Господу и бескорыстия любви к ближним [84]. Это как бы своего рода древо познания добра и зла, данное для воспитания и укрепления воли православных христиан. Не забывай своей обязанности молиться об усопших, чаще поминай их, но только в те времена и в тех формах, какие даны Святой Церковью и не преступай положенных пределов.
А кто и в воскресные дни, и в великие праздники не хочет оставить усиленных молений об усопших и ограничиться только дозволяемым Церковью, кто говорит, что он не может этого сделать по причинам сильной любви к усопшим, тот показывает своим своеволием и оправданием, что он не только не хочет слушаться Святой Церкви, но даже дерзает судить Ее, считая Ее уставы не в достаточной мере исполненными духом христианской любви. Не следует ли по этому поводу сказать словами Митрополита Филарета: “Так думать значило бы слишком мало думать о Церкви и слишком много о себе” [85]. Для проявления естественной, но в законных пределах христианской любви к усопшим Святая Церковь всегда (как показано будет далее) оставляет и за богослужением общественным и в частной молитве достаточно свободы и места. Она сама не опустит ни одного случая, когда и где можно, не нарушая установленного Ею строя богослужения и молитвы, вознести моления об усопших [86]. Но кто во что бы то ни стало, вопреки уставу церковному, требует, например, провозглашение вслух всех богомольцев имен усопших, и неразрешенных Церковью в данный день заупокойных молений, задерживая таким образом около усопших внимание молящихся вопреки намерению Церкви, отвлекая его от главного предмета праздничных воспоминаний, тот показывает этим, что он, очевидно, любит своих усопших больше, чем Господа, забывает или не считает важными Его слова: “Кто любит отца или матерь... сына или дочь более Меня, несть Меня достоин” [87]. А это уже не будет христианская любовь. Это будет только искание своих си [88]. Это будет только угождение себе, эгоизм, желающий сделать по-своему, как ему нравится, как ему хочется, не считаясь даже с тем, будет ли это отрадно или только причинит скорбь якобы любимым усопшим. Не опечалятся ли они от мысли о том, что их братья, оставшиеся на земле, любят их более чем Господа, свои желания ставят выше послушания Церкви. Усопшие, как разрешившиеся от уз плоти и телесной ограниченности, лучше живых понимают смысл, значение и ценность данных Церковью правил и уставов. И если, как мы веруем, дела и поступки живых находят тот или иной отклик в сердцах усопших, то несомненно их радует проявление только подлинной христианской любви, только то, что чуждо эгоизма, что совершается как послушание Святой Церкви. Все же самочиние в поведении живых причиняет усопшим только печаль [89].
[1] Октоих, гл. 1, суббота, утреня, канон 1, п. 1, тр. 3; ср. минея 6 декабря, кан. 3, п. 3, тр. 3.
[2] Октоих, глас 1, суббота, утреня, седален по 2-й кафизме.
[3] Суб. мясопустная. На Господи воззвах, ст. 3.
[4] Октоих, гл. 8, суб., утр. на стиховне, ст. 3.
[5] Лк. 20, 38.
[6] Собираются вместе и как бы едиными устами (ср. на литургии возглас в конце евхаристического канона) возносят общие молитвы (лит. св. Иоанна Злат., молитва 3-го антифона): вси вкупе глаголют или Господи помилуй или подай Господи (Типикон, гл. 49. О поклонах и молитве церковное законоположение); все одновременно и одинаково совершают телесные действия, например поклоны, "яко от единого телесе иссылающе, равне и благочинно" (там же, гл. 27).
[7] Иак. 5, 16.
[8] Погребение священническое, икос 2.
[9] Евангельское подтверждение той истины, что не только умершие праведники, но и вообще все усопшие помнят о своих, живущих на земле собратиях и молятся о них, мы имеем в притче о богатом и Лазаре (Лк. 16, 20-31), где и грешный богач молит Авраама о своих живущих на земле братьях. Молитва его не может быть исполнена только потому, что те, о ком она возносится сами не захотят воспользоваться плодами ее. И ветхозаветная Церковь верила в силу молитвы всех усопших. Пророк Варух взывает: "Господи Вседержителю, Боже Израиля! Услышь молитву умерших Израиля" (Варух 3, 4), очевидно разумея не одних умерших праведников. Оптинский старец схиигумен Антоний (+ 7 авг. 1865 г.) в одном из писем своих говорит: "Имена всех родных ваших вписал я в келейный свой синодичек для вседневного поминовения на келейном псалтирном чтении и на канонах заупокойных; ибо и святой апостол Иаков, брат Божий, советует молиться друг за друга. Мы будем поминать, как умеем, на земле, а отшедшие души будут поминать нас на небеси, и небесная молитва их об нас гораздо больше приносит нам душевной пользы, нежели наша об них. И не только праведники, коих души в руце Божией, молятся ко Господу о нашем спасении, но и души грешных тоже заботятся о нас, чтобы мы не попали туда же, где они, и по евангельской притче просят святого Авраама послать к нам в дом какого-нибудь Лазаря, чтобы он вразумил нас, что нам подобает творить, да убежим мучений" (Письма к разным лицам игумена Антония. М., 1869, стр. 408-409).
[10] Погр. свящ. стихира гл. 3.
[11] Погр. мирских человек, стихира на славу при последнем целовании.
[12] Погр. свящ., стихира гл. 3.
[13] Там же. Тропарь пред 3 евангелием.
[14] Мил ся дею - умиленно молюсь, препоручаю себя в милость, в заступление (Гр. Дьяченко. Полный Церковно-Славянский словарь. М. 1900, стр. 305).
[15] Погр. свящ. икос 13.
[16] "Молитва... имеет два вида: первый славословие со смиренномудрием, а второй - низший - прошение". Василий Вел. Подвижнические уставы. Глава I. Творения СПБ 1911, т. П, стр. 485.
[17] Св. Григорий Нисский, Творения ч. 8, М. 1872, стр. 89.
[18] Кузнецов Н. Д. Вселенская идея празднования Рождества Христова, Сергиев Посад 1915, 25-27.
[19] Минея, 27 сент. служба муч. Калистрату, на Господи воззвах, Слава.
[20] Субб. Мясопустн., на Хвалитех, стихира 4.
[21] Молитва на Вечерни Св. Пятидесятницы.
[22] Римл. 16, 8.
[23] Филипп. I, 21-23.
[24] Псалтирь следованная: Слово Кирилла Иерусалимского о исходе души от тела.
[25] Последование по исходе души, песнь 4, тр. 3.
[26] Погр. свящ. Канон песнь 9, тр. 2.
[27] Последование по исходе души. Молитва.
[28] Погр. свящ. Стих. гл. 5.
[29] Триодион, Пят. Ваий, Канон на Повечении, п. 9, тр. I" Суббота Ваий на Утрени канон 2, песнь 3, тр. I.
[30] Субб. Ваий, Утр. Канон I, п. 77, тр. I" 2-й сед. по 3 п.
[31] Пяток Ваий, канон на повечерии п. 8, тр. I. Семидесятилетний старец, Митрополит Московский Филарет, после смерти своей матери (+ 20 марта 1853) писал: "Число лет ее и последний болезненный год подготовляли меня к лишению. С благоговением смотрю на ее отшествие. ОДНАКО ЧАСТО ХОЧЕТСЯ ПЛАКАТЬ" (Письма М. Ф. к архим. Антонию, т. 3, М. 1883, стр. 202-203).
[32] Окт. гл. 8. Пяток веч. на стих покоин.
[33] Окт. гл. 7. Пяток веч. на стих покоин.
[34] Окт. гл. 6, Субб. утр. кан. 2, п. I, тр. 3.
[35] Суб. Пятидесятницы, вечер, на стих. ст. 3.
[36] Нед. Сыропустная, на Господи воззвах ст. I.
[37] Там же на Хвалит, ст. I.
[38] Там же канон п. 6, тр. 4.
[39] Там же на Господи воззвах ст. 2.
[40] Минея, 25 марта, на Хвалит. И ныне.
[41] Октоих гл. 7, Пяток веч., на стиховне, Слава.
[42] Октоих гл. 6, субб. утр. кан. 2, п. I, тр. 3.
[43] Октоих гл. 7, Пяток веч. на стиховне мертвен; по непорочных тропари мертвенны, тр. 3.
[44] Октоих гл. 6, субб. утр. на мертвен. Ср. Рим. 5, 12.
[45] Погреб. снят. стих. гл. 8, "Тленни како быхом".
[46] Октоих гл. I, пяток веч. на стих, мертвен.
[47] Погреб. мирск. чел. При прощ. стих. 5.
[48] Погреб. снящ. троп, пред 2 апостолом.
[49] Канон на исход души, песнь 5, тр. 2.
[50] Погреб. мирск. чел. При прощении Слава.
[51] Погреб. свящ. икос 4.
[52] Екклезиаст 3, I, 4.
[53] Как Святая Церковь тщательно охраняет праздники с их радостным настроением от всего горестного, печального, от всяких скорбных воспоминаний, видно м. пр. из того, что Она даже в тексте Священного Писания, употребляемом в богослужении, делает сокращения. Так например, назначая на понедельник Пасхи чтение из Деяний свв. Апостолов об избрании ап. Матфия на место Иуды, Она из речи ап. Петра опускает его рассказ о смерти предателя (I гл. ст. 18-20), считая воспоминание об этих печальных и ужасных подробностях несоответствующим пасхальной радости. И в Неделю Самарянки из праздничного чтения в Деяниях опускается предсказание пророка Агава о голоде, грядущем на всю вселенную (Деян. II, 27-28). Даже из сравнительно будничного евангельского чтения - понедельника 4 седм, по Пасхе - опускается Господне предсказание о судьбе предателя (Ин. 6, 70-72), как не соответствующее продолжающейся пасхальной радости.
Или, избрав из Священного Писания ряд гимнов для утрени, один из них, грозную обличительную песнь пророка Моисея, положенную в основание второй песни канонов, она употребляет исключительно только во дни особливо покаянные, в Великом посте, а во все прочее время года, даже в будни, даже в малые посты, когда поется служба со аллилуйей - почти великопостная, эта песнь опускается совсем, и богослужебные каноны в подавляющем большинстве имеют несколько необычный, а для неосведомленных даже странный счет песней: первая, третья, при почти всегдашнем отсутствии второй.
Или еще: по нашему церковному Уставу на утрени в течение всего года, за исключением только седмиц страстной и пасхальной, неопустительно вместе с канонами октоиха, минеи и триодей, должны стихословиться и библейские пророческие песни. К сожалению, это уставное предписание теперь совсем забыто. В богослужебных же книгах оно постоянно указывается. Полный текст десяти библейских песней помещается при Псалтири. Тот же текст для употребления его на утрени помещается в Ирмологионе в трех редакциях. Самая полная редакция предназначается только для Великого поста. Для утрени будничных дней дается вторая, сокращенная редакция, имеющая не более 16 стихов в каждой песне и условно обозначаемая в богослужебных книгах термином: "Господеви поим" (в первой песни из 19 стихов берется 16, в 3-й все 16 стихов, в 4-й из 30-16, в 5-й-14, в 8-й из 19-16). Для праздничных же дней, начиная от праздников со славословием, дается 3-я, еще более краткая редакция, условно обозначаемая термином "Поим Господеви", и имеющая по 10 стихов из каждой песни. Песни 6 и 9 и в будни и в праздники стихословятся в одной редакции, всего по 10 стихов, потому что они сами по себе очень кратки - короче всех других песней (имеют всего по 11 стихов). Также в одной редакции и в будни и в праздники стихословится и 7-я пророческая песнь, хотя сама по себе она значительно пространнее всех остальных (имеет 34 стиха). Но первая часть ее - воспоминание о том, что навел Господь (ст. 4) на согрешивших и беззаконновавших (ст. 6), о стыде и поношении их (ст. 10), о смирении их по всей земле грех ради (ст. 13) - слишком грустно не только для праздников, но и для будней. Поэтому и в будничные дни из ее 34 стихов берется только 10, а вся она полностью стихословится лишь в Великом посте.
[54] Принесение пред Господом ЧУЖДОГО огня, как самочиние, как нарушение установленного чина богослужения, было таким тяжелым преступлением, что виновные, в предупреждение другим были немедленно наказаны смертью. И Бытописатель, чтобы запечатлеть на все времена предупреждающее воспоминание о наказании самочинников, трижды записывает об этом в своих книгах (Левит. 10, I, 2, Числ 3, 4, 26, 71). И святой Андрей Критский, воспоминая в Великом каноне (песнь 5, троп. 12) о недостойных сыновьях другого первосвященника Илия (I Царств 2, 12-17, 22-25) и употребляя о их грехе то же выражение: "принесение ЧУЖДАГО Богу", поясняет, что в данном случае это "чуждое" есть "оскверненное житие". Таким образом: богомудрый отец самочиние в богослужении, отступление от узаконенного Устава приравнивает к грубым грехам корыстолюбия, жадности, несправедливости и даже гнусного разврата около стен святилища, в чем повинны были Офни и Финеес - сыновья первосвященника Илия.
[55] Церств 15, 22-23.
[56] Там же, ст. 23, 28; гл. 16, 14.
[57] Бывали случаи, когда самочинные подвижники и молитвенники, очевидно оставленные подобно Саулу Духом Божиим, впадали в состояние, именуемое у свв. отцов "духовной прелестью" и весьма печально кончали: иногда сумасшествием (Саулово беснование), иногда даже самоубийством (естественный конец для тех, в кого вселяется злой дух, Ср. Мф. 8, 32).
То правда, что нередко избранные самими молящимися молитвословия, например акафисты, каноны, молитвы или по их просьбе совершаемые частные молебны, панихиды и проч., более трогают их сердца, вызывают более глубокое религиозное чувство, чем общественное богослужение или чтение дома церковных служб по установленному чину. Но еще большой вопрос, какая ОБЪЕКТИВНАЯ ЦЕННОСТЬ этой большей трогательности и большей глубины по собственному желанию совершаемых молитвословий и богослужений. По этому поводу уместно вспомнить суждение великого оптинского старца, схииеромонаха Льва (+ 11 окт. 1841), почти по аналогичному вопросу. Оптинский схиархимандрит Исайя (+ 22 авг. 1894), тоже впоследствии старец великого духовного опыта, в юности, еще живя в миру готовился к монашеству и подвижничал. Так он ежедневно полагал по 1000 поклонов. Когда он поступил в Оптину пустынь, он сказал об этом старцу Льву. Тот дал ему послушание - совершать ежедневно по 50 поклонов. Через некоторое время о. Исайя приходит к старцу и говорит, что ему трудно исполнить данное послушание. Старец велел ему полагать по 25 поклонов. Прошло еще несколько времени и о. Исайя опять говорит старцу, что ему трудно исполнять и это малое послушание. "Простите, батюшка, - говорил он, - я не могу понять, почему мне так тяжело полагать 25 поклонов, когда в миру я легко полагал 1000". Тогда старец объяснил ему: "в миру тебе ВРАГ ПОМОГАЛ. Ты полагал много поклонов и гордился этим, а тут ты совершаешь поклоны не по своей воле, а за послушание, видишь свою немощь и смиряешься, - оттого тебе и трудно" (Еп. Никодим. Жизнеописание отеческих подвижников 18 и 19 вв. Том дополнит, ч. I, М. 1912, стр. 735). Оптинский старец игумен Антоний в одном из писем своих вспоминает слова св. Василия Великого: "Если кто и в добром хочет исполнить свою волю, чужд есть богоугождения" (Письма игум. Антония, стр. 302).
Смиренное чувство неудовлетворенности, самоукорение за неумение молиться как должно, за окаменение сердца, не воспламеняющегося от указуемых Святою Церковью молитвословий и последований несомненно гораздо ценнее и важнее самодовольного сознания: "Как хорошо мы помолились". А люди глубоко церковные и благоговейные находят полное удовлетворение для своих религиозных чувств только строго следуя в деле молитвы указаниям Церкви. Покойный профессор Моск. Дух. Академии, прот. о. Павел Флоренский говорил при мне что "только тогда, когда прочитаешь "Господи помилуй" 12 раз, где это положено,-или 40 раз, где это указано по Уставу,-не больше и не меньше, только тогда почувствуешь сладость этой молитвы".
[58] Галат. I, 10.
[59] Мр. 8, 34.
[60] Минея, марта 4. Кондак преп. Герасиму.
[61] Минея, Янв. 17, тропарь преп. Антонию Вел.
[62] Минея, Декабрь 12, тропарь св. Спиридону.
[63] Никомидийские мученики. "Священнодетелие; жертву приносяще, заколения совершенная принесошася всесожигаеми мучениками Христа величающе" Минея, дек. 28, канон п. 5, тр. 2.
[64] Святой мученик Мардарий (13 дек.), идя на страдания, произнес молитву: "Владыко Господи, Боже Вседержителю", которая теперь читается в заключение 3-го часа и на полунощнице. Молитва же мученика Евстратия (13 дек.), "Величая, величаю Тя, Господи", положена на полунощнице субботней (Сергий архиеп. Месяцеслов Востока т. 2, стр. 502).
[65] "Отрезан быв, Евгение, твой язык, Христа славословити не престает" Минея дек. 13, канон п. 6, тр. 2.
[66] Св. священномученик Климент Анкирский. "Егда священнодействовал еси страшную и совершеннейшую жертву и премирную, тогда принеслся еси священнодействуемь, твою же кровь, всемудре, преусердным сердцем крови примесил еси Владыки твоего". Минея, Янв. 23, на Господи воззвах стр. 2.
[67] "Богоноснии и преподобнии, и преблаженнии отцы наши, всему миру светила, земнии ангели, небеснии человеци, исперва от Святого Духа предания иночествовати навыкше и благодатию Божиею просвещени быша, Христа вселиша в прекрасныя их души, чистаго ради жития их, и победу показаша на диавола, аще и многими от него искушении разжизаеми; но одолевше его, яснее злата искушени сияют, и паче снега убелишася, и невещественна злата крила вперивше мысленная, на небеса возлетеша, яко небопарнии орли, НАМ ОСТАВИША УСТАВ БОГОМ ПРЕДАННАГО ПЕНИЯ ИХ И УМИЛЕННЫЯ МОЛИТВЫ, ими же Бога милостива себе сотвориша" (См. в начале Псалтири "Устав святых отец., Богом преданный всем хотящим пети псалтирь").
[68] Наш церковный Устав слагался г. о. в монастырях и в те времена, когда монашеская жизнь достигала идеальной высоты, и когда это не было исключением, когда наоборот уклонения от идеала были сравнительно редкими исключениями. Составители Устава - по преимуществу лучшие представители монашества, подвижники, проводившие большую часть дня в молитвенной беседе с Богом. Естественно, что в Уставе в значительной мере отразилась монастырская практика. Но эго отнюдь не делает его менее обязательным для мирских приходских храмов. Во всех религиях, в которых не отрицается значение подвига, высшим идеалом считается особый, отличный от других, подвижнический образ жизни. И Православная Церковь, нисколько не опорачивая мирскую, семейную жизнь, идеалом считает ИНОЕ равноангельское, ИНОЧЕСКОЕ житие, к которому не только в основном, но и во многих деталях должна приближаться и жизнь мирян. Идеал православных мирян - монастырь в миру. У наших благочестивых предков так и было. В древней Руси не только монахи и священнослужители, но и миряне хорошо знали церковный Устав, знали до мелких подробностей как порядок церковного богослужения, так и правила совершения церковных служб без священника, - знали даваемые Уставом правила внешнего поведения в храме и дома, хорошо знали правила "церковного вежества", как тогда выражались, и всеми этими правилами руководились повседневно, насколько возможно приближая и свою домашнюю молитву к церковной (возжжение многих светильников во время молитвы, сверх неугасимых, каждение ручною кадильницею пред домашними святынями) и домашний семейный уклад - монастырскому (обилие святых икон не только внутри дома, но и снаружи, на вратах, при входе; устройство особой молитвенной храмины; земные поклоны пред родителями и старшими; испрашивание на всякое дело благословения главы семьи...). К великому прискорбию, с печальных времен Петровского обмирщения святой Руси, одурманенные чадом, проникшим с Запада сквозь прорубленное Петром окно, русские люди стали больше глядеть на землю, чем на небо, стали все дальше и дальше уходить от церковного уклада жизни, все больше и больше забывать церковный Устав.
[69] О том, как веками складывался наш Церковный Устав, как годами на опыте выверяли его, как постепенно (если можно так выразиться) производился отбор того, что признавалось наиболее соответствующим духу и строю православного богослужения, как устранялось менее соответствующее, свидетельствует вся история православного богослужения. Для примера укажем два случая.
Как известно, Златоуст скончался 14 сентября, в праздник Воздвижения Честнаго Креста. Относительно празднования памяти его в Уставе Шио-Мгвинского монастыря (рукопись 13 в.) дается указание о соединении службы Златоуста со службой Воздвижения. "Господи воззвах" на 10, в том числе 4 Златоуста. Тропарь: Спаси Господи... и Уст твоих... На Утрени канон: Крест начертав..., поем также канон и святаго Иоанна Златоуста" (Кекелидзе К. Литургические грузинские рукописи в отечественных книгохранилищах. Тифлис 1908, стр. 328). Но такое соединение двух праздничных служб вело к умалению того и другого праздника. К службе великого Господского праздника не должно быть присоединяемо никаких других служб. А память Златоуста так досточтима, что ее следует совершать самостоятельно, не растворяя песнопений в честь святителя в песнопениях иного праздника. Поэтому уже в той же рукописи против изложения порядка вечерни под Воздвижение в соединении со службой Златоуста, делается приписка: "Мы же не смешиваем песнопений в честь Златоуста с песнопениями Креста, и поем их на повечерии того дня" (там же, примечание). Таким образом, празднование Златоуста, хотя совершается в самый день его преставления, но служба ему выделяется от Воздвиженской и поется на повечерии под Воздвижение. Но все же и в этом случае она отвлекла бы мысль молящихся от основного праздника - праздника Креста. Поэтому службу Златоусту стали переносить на повечерие в самый день Воздвижения под 15 сентября (Устав, переведенный на грузинский язык преп. Георгием, игуменом Афонского Иверского монастыря (+ 1065. Кеклидзе, стр. 234). Но на повечерие переносятся лишь службы малых святых. Поэтому было признано более соответствующим перенести память Златоуста на иной день. И в той же рукописи, составитель которой вносил в нее выписки из устава разных редакций, имеется такое замечание: "Так как ввиду особой важности праздника Воздвижения неудобно было соединить с ним праздник успения св. Иоанна Златоуста, то сей последний святыми отцами перенесен на 13 ноября, когда воспоминается заточение святого Златоуста" (Кеклидзе, стр. 232). 13 ноября - день не изгнания Златоуста, а возвращения его из первого изгнания в 405 г. (Архиеп. Сергий. Полный Месяцеслов Востока т. 2, Владимир 1902, стр. 468).
Другой случай из практики Русской Церкви. Великий Новгород 7 сентября торжественно празднует память святителя Иоанна. В том приделе Новгородского Софийского Собора, где почивают мощи святителя, служба правилась по храмовой главе и, следовательно, на вечерне к следующему дню должно быть "отдание храма". Отдание храма на вечерне совершается только в том случае, когда на следующий день будет малый святой. Но новгородцы, несмотря на то, что 8 сентября праздник Богоматери, по любви к своему святителю, не желая оставить его праздник без отдания, одно время на вечерне под 8 сентября к службе Богоматери присоединяли и службу святителю Иоанну (Голубцов А. Чиновник Новгородского Софийского собора, М. 1899, стр. 21). Но скоро почувствовалось неудобство такого соединения и отдание праздника свят. Иоанна было совсем отменено.
[70] Мф. II, 30.
[71] Название нашего Церковного Устава "ТИПИКОН" характеризует его содержание и значение. Типикон от греческого слова tupoV - тип, образ, форма, образец, идеал. Идеал, это нечто совершеннейшее, возвышеннейшее, всегда влекущее к себе, как бы манящее, но никогда в полной мере не достижимое. Наш Типикон - изложение идеального порядка богослужения, ставящее своим образцом древнее многочасовое богослужение великих отцов подвижников. Теперь только в немногих обителях и храмах богослужение в той или иной мере лишь приближается к идеальному порядку его, изложенному в Типиконе. Несмотря на это у нас нет какого-нибудь сокращенного Типикона. И это обстоятельство имеет большое нравственно-воспитательное значение. Наш Типикон в том виде, в каком он существует, является прежде всего постоянным напоминанием об идеале православного богослужения. А то, что наше богослужение и наша молитва так далеки от начертанного Типиконом идеала, должно возбуждать в нас чувство смиренного сознания нашего несовершенства. Нам никогда нечем хвалиться. Мы не только не можем внести чего-нибудь "сверхдолжного", но мы никогда не можем выполнить как должно и положенного. Нам остается только со смирением воздыхать о недостаточности, о несовершенстве, о скудости нашего молитвенного делания в сравнении с деланием отцов. Нам остается только глаголати: "Яко раби неключимии мы и того, еже должни быхом сотворити, не сотворихом" (Лк. 17, 10).
То же и в отношении правил церковной дисциплины. Строгие правила (напр. правила св. Василия Великого с отлучением от св. Причащения на многие годы), ныне почти не исполняемые, но и не отмененные, охраняют идеал чистоты христианской жизни. Они свидетельствуют, как строго судит Церковь грехи и пороки своих чад. Она не может ни потакать, ни соизволять, ни, тем боле, разрешать какое-либо отступление от установленных ею правил. Она каждому грешнику прямо и откровенно говорит, как тяжек совершенный им грех, какого строгого, но справедливого наказания заслуживают те, кому сказано: "Святи будете, якоже свят Господь Бог ваш" (I Петр. I, 15-16). "Будите совершени якоже совершен Отец ваш небесный" (Мф. 5, 48). Но Церковь не только судия. Она и любвеобильная мать, прибегающая к строгости лишь в редких, исключительных случаях. Это совсем не то, что "мы разрешим им хотя бы и грех, но с нашего позволения" (слова великого Инквизитора у Достоевского. Братья Карамазовы т. I. M. 1958, стр. 339).
И предписываемые Типиконом правила пощения - также идеал, которого достигали немногие величайшие подвижники. Для этой массы православных возможно только то или иное приближение к идеалу, сопровождаемое чувством мытарева смирения. Православному постнику нечем хвалиться. Даже и сравнительно строгие постники, проводящие например четыредесятницу без рыбы, а 1, 4 и 7 седмицы без масла, не могут сказать, что они исполнили положенное, ибо уставный идеал великопостного пощения еще строже. А на замену правил поста каким-либо другим легким подвигом православному не может дать разрешения ни священник, ни епископ.
[72] Ин. 4, 38, 37.
[73] Рассказывают, что уставщик Площанской пустыни Орловской епархии, иеромонах Варфоломей (+ после 1917 г.) строго замечал чтецу: "Ты прочитал только 38 раз "Господи помилуй". Дочитай еще 2 раза". Это не мелочная придирка. Великая молитва должна быть совершаема с великим вниманием, с точным соблюдением Устава. Точное до йоты выполнение Устава - это не буквоедство, а ревность - за послушание не нарушать и на йоту установленного Церковью. Неверный в малом может ли быть верным в великом? (Лк. 16, 10). См. выше в конце 58 примечания сказанное о. проф. Флоренским.
[74] Вот несколько примеров, когда некот. уставные предписания при первом знакомстве с ними вызывают недоумение своим кажущимся несоответствием, тогда как на самом деле все они являются звеньями единой стройной системы нашего Церковного Устава.
Странным может показаться, что начало кафизм на утрени и на великопостных часах предваряется пением Господи помилуй трижды, Слава... и ныне... На вечерне же кафизмы такого предварения не имеют, а начинаются прямо с чтения псалмов. Но на вечерне кафизмы следуют непосредственно за ектениями и пение Господи помилуй было бы повторением того, что только что перед этим было на ектении, тем более, что трекратное Господи помилуй в соединении со Слава... и ныне... соответствует мало ектении с возгласом, и при совершении службы мирянами употребляется вместо этой ектении. А на утрени начало кафизмы отделяется от ектении пением тропарей и седальнов.
Как правило, ряд псалмов, читаются ли они в качестве кафизмы или в качестве неизменяемых частей суточного богослужения, всегда завершается: Слава... и ныне... Аллилуйя трижды с тремя поклонами. Но на второй части полунощницы псалмы 120 и 133 ив начале утрени псалмы 19 и 20 не имеют такого завершения. Это потому, что в этих двух случаях непосредственно после псалмов, без каких-либо промежуточных молитвословий следует Трисвятое - тоже небесная хвала триединому Господу, обычно сопровождаемая также тремя поклонами. И умножение поклонов, и шестикратное повторение двух почти сходных славословий признано несоответствующим, нарушающим меру и потому одно из славословий опущено. Оставлено то, которое почти всегда считается необходимым предварением молитвы Господней, которая и будет прочитана после него.
Точно также, в то время как на повечерии на Богородичных канонах Октоиха по 6-й песни пред помещенным там седальном полагается: Господи помилуй трижды, Слава... и ныне..., на Троичном каноне полунощницы воскресной почти в аналогичном случае пред седальнами по 3-й и 6-й песнями положено читать только Господи помилуй трижды. Это потому, что на Богородичных канонах повечерия полагается только один седален, который читается без повторения, в то время как на воскресной полунощнице за троичными седальнами следуют богородичны, которые обычно соединяются с предшествующим песнопением чрез Слава и ныне. Но в данном случае чтение почти подряд одного и того же славословия признано неуместным, как нарушающее меру и потом пред первыми седальнами на каноне воскресной полунощницы оставлено только троекратное Господи помилуй, а Слава и ныне после него опущено и читается один раз после троичного седальна, пред следующим за ним богородичным. Как правило троекратное Трисвятое, Приидите, поклонимся и Аллилуйя всегда сопровождаются тремя поклонами. Все положенные по уставу поклоны совершаются одновременно и молящимися и священнослужителями. По древней практике, сохраняемой у единоверцев и старообрядцев, и священнослужитель, совершающий каждение (напр. во время пения на 9-й песни канона "Честнейшую..."), на время поклонов останавливается и совершает их одновременно со всеми. На 9-й песни у него достаточно времени, чтобы и положенные поклоны исполнить как должно, и неторопливо совершить каждение всего храма. В начале утрени он тоже должен совершить каждение всего храма. Но здесь в его распоряжении значительно меньше времени, всего столько, сколько займет чтение двух небольших псалмов. Поэтому задерживаться остановками для совершения поклонов он не может, так как он должен возвратиться в алтарь к окончанию молитвы Господней. Поскольку священник в данном случае не имеет возможности совершать поклоны, ради единообразия они отменяются и для всех молящихся.
В Великом посте на 9-м часе молитва Ефрема Сирина читается один раз и сопровождается только тремя поклонами. А в малые посты, когда совершается служба с аллилуйей, почти великопостная, на 9-м часе молитва св. Ефрема Сирина читается дважды с 16-ю поклонами. Это потому, что в Великом посте следующее за 9-м часом последование изобразительных начинается прямо с пения блаженных с 17-ю поклонами (14 поясных и 3 земных). Соединение в одном месте многих поклонов (16 и 17) будет нарушением меры и не беззатруднительно для многих богомольцев. Но Блаженны поются один раз в сутки и поклоны "а них не могут быть ни отмечены, ни сокращены. Посему в конце 9-го часа сокращается число положенных в этом месте поклонов и молитва св. Ефрема Сирина читается один раз. А в малые посты промежуток между чтением на 9-м часе молитвы Ефрема Сирина и пением Блаженных более продолжительный, ибо за молитвой 9-го часа должно быть междучасие, и на изобразительных прежде Блаженных будут псалмы 102 и 145 и песнь "Единородный Сыне". Поэтому здесь не будет чрезмерного соединения в одном месте многих поклонов, а разделенные достаточным промежутком они не будут утомительны и для слабых силами богомольцев.
Вечерня самым своим названием показывает, что она должна совершаться вечером. А в Великом посте она присоединяется к дневному богослужению. Но это потому, что назначаемое в Великом посте в качестве вечернего богослужения великое повечерие, если совершать его как положено по Уставу, займет времени гораздо больше, чем обычные 9-й час, вечерня и малое повечерие. У нас обыкновенно на великом повечерии "С нами Бог", "День прошед...", "Бесплотное естество херувимское...", "Верую" и тропари по первом и втором Трисвятом читают. По Уставу все это должно петь на соответствующие гласы, что займет довольно времени. Сверх того не только на первой седмице повечерие удлиняется пением великого Канона (по уставу должно петь не только ирмосы Канона, но и все тропари, а в Киево-Печерской Лавре все тропари Канона поются даже с канонархом), но и во все остальные будничные дни четыредесятницы, начиная от понедельника 2-й седмицы до пятка 6-й, на повечерия переносятся все минейные службы, которые не могут быть своевременно отправлены по совпадению их с теми днями триодей постной и цветной, в которые служба минеи отлагается. Таких служб может накопиться много, так что на каждом повечерии сверх рядового богородичного канона Октоиха придется "вычитывать" одну, а м. б. и три службы минеи с их канонами и стихами. Очевидно, что так совершаемое великое повечерие займет гораздо больше времени, чем обычная вечерняя служба. Ввиду этого 9-й час и вечерня в будничные дни Великого поста отделяются от повечерия и присоединяются к дневному богослужению.
Кроме указанного, было и еще побуждение к великопостной перегруппировке служб. В течение всего года, в те дни, когда совершается литургия, дневная трапеза следует непосредственно за окончанием литургии, а вечерняя - после вечерни. В Великом посте, в те дни, когда не бывает литургии, но когда разрешается трапеза, она должна быть один раз в день и только после вечерни. Так это и было в древние времена. Но когда ревность к подвигам и к пощению несколько ослабела, Святая Церковь, снисходя к немощам немощных (Римл. 16, 1), установила несколько иное распределение служб, присоединяя не только 0-й час - последнюю службу данного дня, но и вечерню, службу последующего дня, к дневному богослужению текущего дня. Таким образом в посте дневное богослужение, число служб которого увеличено и самые службы значительно удлинены сравнительно с их обычным порядком (кафизмы на часах, молитва Ефрема Сирина, поклоны), закончится много позднее того времени, когда оно заканчивается в другие, кроме Великого поста, дни. Следовательно и единственная дневная великопостная трапеза будет значительно позднее, чем в остальные дни года, но ранее того, когда должно заканчиваться вечернее богослужение. Таково снисхождение с нам нашей любвеобильной Матери - Св. Церкви, которая сама, где только возможно, окажет нам послабление, снизойдет к нашим немощам, любовию покроет наши слабости. А в нас великопостная перестановка богослужения должна усиливать чувство смирения и скорби о том, как недостаточен наш подвиг поста, как далек он от подвига древних отцов, как велики наши немощи, ради которых приходится даже изменять обычный порядок богослужения.
И еще пример. Обычно 9-й час - последняя служба текущего дня - входит в состав вечернего богослужения и непосредственно предшествует вечерне, первой службе наступающего дня. Но если строй и характер службы предшествующего дня резко отличаются от строя и характера службы последующего дня, то церковный Устав, строго следя за тем, чтобы не было и малейшего диссонанса в отдельных частях богослужения, особенно объединенного в одно последование, делает соответствующие изменения, на первый взгляд кажущиеся непонятными. Так в субботу Пасхальной седмицы 9-й час, относящийся еще к субботнему богослужению, примыкая к воскресной вечерне недели Фоминой, совершается не по пасхальному чину, как все другие часы субботы Пасхи, а как обычный трипсалмный, и на нем читается тропарь воскресный 8-го гласа, так как этот глас является текущим рядовым гласом для субботы Пасхи, на вечерне и утрене которой поются воскресные стихиры 8-го гласа.
Так же, когда в Великом посте вечерня присоединяется к дневному богослужению, она даже в пяток вечера, будучи уже субботней службой, сохраняет великопостные особенности, молитву Ефрема Сирина и поклоны, отменяемые в субботу. Это опять ради того, чтобы не было резкого различия между частями одного богослужения. В малые же посты, когда вслед за службой "со аллилуйя" может случиться даже полиелейный праздник (напр. 16 ноября), было бы несоответственным, чтобы праздничной вечерне предшествовал 9-й час с пением тропаря "Иже в девятый час", с молитвою Ефрема Сирина и с поклонами. Посему церковный Устав, назначая для некоторых дней малых постов почти великопостную службу, последнюю службу текущего дня - 9-й час - всегда включает в состав дневного богослужения, оставляя для вечернего лишь вечерню и повечерие, т. е. службы следующего дня.
В минеях при праздничном знаке шестеричной службы (черная скоба с тремя точками) в большинстве случаев даются для стиховных вечерни и утрени стихиры на "Славу", а иногда сверх того для утрени даются еще и стихиры хвалитны (напр. сентября 6, 16, 20, 24, октября 7, ноября 1, декабря 4, мая 2, июля 1, 8, 11, 14, 20) первая служба прор. Илии (24, 27, авг. 2). При этом нельзя не обратить внимания на то, что тогда как муч. Евфимии даны стихиры на хвалитех, арх. Гавриилу 13 июля при таком же праздничном знаке таковых стихир нет. Что это? Недосмотр или ошибка? И не является ли умалением памяти Архангела назначение ему службы столь малой торжественности? Точно также не является ли умалением памяти равноапостольной мироносицы Марии Магдалины назначение ей только шестиричной службы и даже без стихир хвалитных, тогда как через день, 24 июля, на память мученицы Христины при том же праздничном знаке будут и стихиры хвалитны? Но эти и другие мелкие, на поверхностный взгляд не совсем понятные детали лишний раз показывают, как в нашем церковном Уставе все до самых мелочей (если не грешно так выразиться) взвешено, принято во внимание, учтено. Ведь память муч. Евфимии совершается только два раза в год, а память архангела Гавриила, кроме 13 июля, совершается еще 26 марта, он прославляется и в праздник Благовещения, и вместе с архангелом Михаилом 8 ноября, и кроме того ежеседмично по понедельникам, вместе со всеми бесплотными силами. Точно также муч. Христина прославляется однажды в год, а равноапостольная Мария Магдалины, кроме 22 июля, прославляется еще в неделю Мироносиц, и во всю следующую за сей неделей седмицу.
Вот еще одна, как будто мелкая, но очень характерная деталь, показывающая как в церковном Уставе все, все до мелочей тщательнейшим образом продумано. Обычно, каждый ряд песнопений заканчивается на "и ныне" песнопением в честь Богоматери так называемым богородичным. Иногда в Господские праздники, на "и ныне" может быть песнопение в честь Господа. Песнопения в честь святых не назначаются на "и ныне". Но есть одно, на первый взгляд непонятное исключение. При совпадении праздника Предтечи 25 февраля с праздником преподобных Отцев в субботу сыропустную, на повечерии по "Отче наш" назначается "кондак Предтечи, слава и ныне, триоди ОТЦЕВ". Можно подумать: Не ошибка ли это? Но церковный Устав, слагая свои правила, не относится к делу только формально и при указании порядка назначаемых им песнопений он внимательно вникает и в содержание самих молитвословий. Кондак субботы сыропустной, как и все песнопения этого дня, имеет надписание: "Кондак Отцев". Но содержание его - молитвенное обращение ко Господу, "уяснившему богоносных собор", заканчивающееся хвалебным славословием Господу: "Аллилуйя". Посему он и может быть поставлен на "и ныне", в качестве заключительного после кондака Предтечи.
[75] И к уставным "мелочам" должны быть относимы слова Христовы о верном в мале. Мф. 25, 21, 23.
[76] "Великая книга - Типикон - говорит выдающийся литургист, профессор Киевской Духовной Академии Михаил Николаевич Скабалланович, но только для того, кто понял, т. е. знает его весь как свои пять пальцев. Тот убедится, что ни одного слова в нем не сказано по-пустому, что последняя мелочь в нем имеет связь с целым, есть камень в одном величественном здании нашего богослужения" (проф. Скабалланович. Из подготавливаемого к печати продолжения "Толкового Типикона". Пастырское чтение, 1917, март, стр. 29).
[77] I Кор. 13, 15.
[78] Галат. 5, 13.
[79] Вспомним напр. литургийное "возлюбим друг друга".
[80] И в добродетели должна быть рассудительность (2 Петра 1, 5).
[81] Святые дня вспоминаются только на проскомидии и на отпустах.
[82] В праздники все мысли верующих должны быть около виновника праздника. В Господские праздники они всецело должны быть около Господа. Уделять много внимания не только усопшим, но и святым неуместно. Неуместно даже усиленное прославление Богоматери (напр. чтение Акафиста Богородице за богослужением в Господские праздники, особенно на Пасхе). Будет ли оно приятно Самой Богоматери, у Которой теперь "УТРОБА ГОРИТ" не от скорби, как это было при кресте (богородичен отпустительный 8-го гласа во вторник вечером), а от радости о славе Ее божественного Сына! И Церковь православная, с такой любовью почитающая Богоматерь ("сытости похвал Богородице никогда не бывает у православных" Октоих, глас 3, в неделю на утрени, канон 3, песнь 9, тропарь 1), никогда не забывает где можно и должно и в Господский праздник восхвалить Пречистую. Но всему свое место и время. Если в первый день Пасхи почти нет нарочитых песнопений в честь Богоматери (кроме ирмоса 9-й песни Канона и заключительного богородична на часах, да молитвенных обращений к Богоматери на первом антифоне литургии), то со второго дня Пасхи присоединяется и особый канон Богоматери. Так и в праздник Рождества Христова - часты упоминания о непорочной Деве, послужившей воплощению Бога Слова, но нарочитых обращений к Богоматери очень мало. Даже на второй день, когда совершается "СОБОР БОГОМАТЕРИ", поется вся служба праздника Рождества и ни одного нарочитого песнопения в честь Богоматери, ибо для Матери нет большей радости, как радоваться о Своем Сыне, прославляемом Церковью и собором верных. И верные ничем иным не могут больше и лучше утешить Богоматерь в день Собора Ее, на другой день после Рождества Христова, как хвалами Ее божественному Сыну.
А в Богородичные праздники сам Владыка "честь Матери яко Сын даруя" (1-й канон Успения, песнь 6, троп. 1), как бы отступает на второе место. При совпадении Богородичного праздника с воскресным днем или с попразднеством Господского праздника Господских песнопений поется меньше, чем Богородичных. А 16 августа Господская служба Нерукотворному образу поется на втором месте после Богородичной - Успению.
И в праздники святых, если они совпадут с Господскими (в попразднство или в воскресный день), сам Великий Архиерей как бы отступает в тень и, не поступаясь своими архиерейскими привилегиями, сам заботится о том, чтобы привлечь внимание всех к Своему слуге, имениннику или юбиляру. Так на имянинах или юбилее иерея присутствующему архиерею воздаются все подобающие его сану почести. Он, а не юбиляр предначинает все молитвословия, у него во всех случаях испрашивается благословение, ему поется "ис полла ети". Но в центре торжества - иерей. К нему все поздравления, к нему обращается большинство речей, ему многократное "многая лета", возглашаемое и самим архиереем. Так и в Церкви Божией, по естеству, но и превыше естества, по обычаям мира, но и превыше этих обычаев. По церковному Уставу например, в неделю при полиелейном святом на Господи воззвах стихиры воскресны только 4, а святому 6 и 7-я на славу; канон воскресен со ирмосом на 4, Богородичный на 2, а святому на 8.
Особенно показателен в этом отношении устав службы 1 января, когда с Господским праздником Обрезания совпадает праздник святителя Василия Великого. Хотя воспоминаемое 1 января событие из жизни Господа Иисуса имеет важное значение в деле нашего спасения, как доказательство истинного, а не призрачного, как думали некот. еретики, воплощения Сына Божия, явльшегося на земле спасения ради нашего, но праздник Обрезания не относится к числу великих, двунадесятых. Поэтому, пришедшаяся на тот же день память святителя Василия не переносится на "ин день", как перенесена с 14 сентября память Златоуста, и служба святителя присоединяется к службе Обрезания. При этом, разумеется, песнопениям в честь Господского праздника за единичными исключениями, предшествуют песнопения в честь святителя. Но торжественнейшая часть богослужения - полиелей, почти вся посвящена Святителю (Обрезанию только один седален по полиелее). И число песнопений в честь святителя Василия значительно превышает число песнопений Обрезанию. Так во всей службе всего только 4 стихиры Обрезанию, которые повторяясь поются 12 раз. В честь же святителя 23 стихиры, из которых некоторые повторяются, так что всех стихир святителю поется 27. Седальнов праздника 4, а святителя 7 и один из них повторяется. Канон праздника на 6, а святителя на 8. Только паремий Обрезанию 2, а святителю одна. Даже кондак праздника, в котором одновременно прославляется и святитель Василий, не имеет икоса и помещается по 3-й песни канона, где обычно полагаются вторые кондаки.
[83] Творения ч. 8, 1872, 58-59.
[84] "Вашея любве истинная искушая" - испытывая искренность вашей любви (2 Кор. 8, 7).
[85] Письма к архим. Антонию т. 1, М., 1877, 172.
[86] Даже в чине малого водоосвящения, казалось бы так далекого от всего поминального, святая Церковь находит возможным и нужным вознести моление: "Пощади, Спасе, души умерших братии наших в надежде жизни и ослаби, остави им согрешения!" (К сожалению, по установившейся практике все сокращать, из 33-х стихов, положенных на водоосвящении, обычно поются 1-2 первых стиха и столько же последних, а все средние, в том числе и стих с молением об усопших, опускаются, что со стороны некот. православных мирян вызывает справедливые нарекания по поводу опущения заупокойных молений там, где они положены).
В соответствии с поминальным молением на водосвятом молебне, моление об усопших возносится иногда и на некоторых других молебных пениях. Напр. в молитве при акафисте Успению Богоматери (15 авг.) такое прошение: "Преставльшиеся во благочестии от жития сего раби Твоя в вечной жизни со ангелы и архангелы и святыми причти". В молитве преп. Сергию Радонежскому (25 сент.) наряду с просьбами о помощи в нуждах здравствующим, испрашивается и "отшедшим упокоение". Также и в молитве святителю Афанасию Лубенскому (2 мая) есть моление об усопших: "Моли да... преставльшиеся от нас отцы и братию, матери и сестры и чада наша в лики святых вчинив, в месте светле упокоит".
[87] Мф. 10, 37. Сам Спаситель, проявлявший столько нежной любви к Своей Матери, так заботившийся о Ней даже в ужасные минуты предсмертных страданий и тем подавший всем пример горячей до забвения о себе любви к родителям, в известном случае сказал Своей Матери и названному отцу: "Зачем было вам искать Меня? Или вы не знаете, что мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? (Лк. 2, 49). Ради исполнения других, более высоких обязанностей, Он требует даже как бы забвения любви к родителям. Новому ученику Своему, просившему позволения прежде пойти похоронить отца своего, Он говорит: "Предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй Царство Божие" (Лк. 9, 5). "При других обстоятельствах Христос благословил бы эту сыновнюю преданность, желавшую почтить даже прах умершего отца. Но теперь нужно было показать, что когда требуют того интересы высшего Царства, Царства небесного, то человек ради их должен порвать со всеми семейными отношениями". Лопухин А. А. Библейская История, Новый Завет, СПб. 1897, стр. 290.
[88] I Кор. 13, 5.
[89] Преп. Ефрем Сирин опасается ответа на будущем суде, если ученики его по любви к нему возьмут что либо на память о нем. В предсмертном завещании он умоляет их: "Ничего не берите у меня на память себе, братия мои, чада Святой Церкви, ибо на память вам есть у вас слышанное вами от Господа нашего, который всем нам жизноподатель. Если возмете что у Ефрема, то Ефрем будет в ответе. Господь скажет мне: в тебя более веровали они, нежели в Меня. А если бы на Меня более уповали, то ничего не взяли бы у тебя на память себе" (Творения ч. 5, Троице-Сергиева Лавра, 1900, стр. 301).
Не услышат ли и любимые наши сродники, которых с нарушением церковного Устава мы будем поминать в те дни, когда все мысли наши должны быть около празднуемого события, не услышат ли тогда наши сродники от Господа укоризненное: "вас они любят более, нежели Меня".
Православная беседа >> Библиотека >> Афанасий (Сахаров), свт. 
На правах рекламы: